Ольга Приходченко - Я и ты

– Неудобно, давай пригласим Людмилу присоединиться к нам, веселее будет, – предложил Вячеслав Михайлович, но Турищева отказывается, сославшись на усталость.

Турищева ныне в ином качестве, нежели прима гимнастики, теперь Людмила Ивановна, после завершения спортивной карьеры, ее гранд-дама, состоит в техкоме Международной федерации, представляя там нашу страну. Накануне Гаврилин обсуждал с ней какие-то вопросы, связанные с ФИЖ. Столкнувшись с ней на Олимпийских играх в Афинах, мы с удовольствием возвратились в годы ее спортивного расцвета. Тогда вместе с Турищевой почти одновременно появилась целая россыпь звезд: Лариса Петрик, Любовь Бурда, Тамара Лазакович, в Гродно у Ренальда Кныша подрастала Ольга Корбут. Восхождение началось с Петрик, это она набралась смелости сместить с пьедестала, казалось бы, непобедимую Ларису Семеновну Латынину. Все произошло на чемпионате страны на берегу Дона, в Ростове. А немногим раньше на берегу Днепра, в Киеве, на моих глазах разыгралась драма.

Да, извините, такое уж совпадение. Именно Киев. Летняя всеармейская спартакиада, для меня первая после зачисления в штат «Красной звезды». Нас целая бригада, распределяемся по видам, мне достается гимнастика. Спешу на мандатную комиссию. За столом солидные мужи во главе с генералом Филипповым, руководителем Спорткомитета Министерства обороны.

– Никак не можем мы допустить вашу девочку, не имеем права, возрастом не вышла, – объясняет генерал представителям белорусской делегации.

По всему чувствуется, боевому танкисту, чья дивизия в годы войны участвовала в освобождении Белоруссии, трудно дается это объяснение. Филиппов встает из-за стола, обнимает за плечи тонюсенькую девчушку с белыми бантиками в косичках, прижимает к себе, ласково гладит по голове.

– Молодец, внучка. Хвалю за смелость. Тебе сколько лет? Тринадцать? Понимаешь, у нас взрослые соревнования, а не детский турнир. Потерпи пару годков, сколько еще таких спартакиад у тебя будет.

– Ну, пожалуйста, дяденька, – умоляюще, переминаясь с ноги на ногу, смотрит она на комиссию. Короткая челка нависает на лоб, глаза полны слез, вот-вот бурным дождевым потоком польются на пол.

У кого угодно дрогнет сердце. «Дедушка» Филиппов не выдерживает, сдается: на усмотрение главного судьи.

– Владимир Иванович, как, допустим? – поворачивается к судье международной категории и своему полному тезке Владимиру Ивановичу Силину.

– Так и быть, возьму грех на душу, – не может сдержать улыбки Силин, хотя потом признался: в той самой душе все клокотало – велика ответственность, а вдруг что-то случится с этой настойчивой и отчаянной малышкой. Она сразу как-то воспрянула духом, в глазах слез как не бывало, теперь в них сверкают две молнии счастья.

А случилось то, что девчушка по имени Ольга Корбут мало того, что обыграла всех в одну калитку, так еще накрутила такого, особенно на узкой полоске бревна и брусьях, что все спецы только охали и ахали, хватались за голову, наблюдая за ней. Ничего подобного никто прежде не видел. Спустя три года этими упражнениями Корбут в олимпийском Мюнхене влюбит в себя весь мир…

На перроне Гаврилина встречает все руководство республиканского Спорткомитета, вместе с ним и Николай Фоминых, украинский коллега Вячеслава Колоскова, которому я – теперь уже под расписку – сдаю ценный груз. Не знаю, куда увезли моего шефа, а я свободен до официальной церемонии во Дворце спорта, после которой празднование перенеслось в надутый над стадионом имени Хрущева шатер. Сколько же тогда я услышал мелодичных украинских песен, особенно замечательно, душевно их распевал Леонид Кравчук. По-моему, он тогда отвечал за пропаганду в ЦК КПУ, и спорт был под его крылом.

Мы собирались укатить обратно в тот же вечер, но куда там, обиделся Лобановский. На следующий день Валерий Васильевич принимал нас в своем штабном роскошном номере в гостинице «Лебедь» на площади Победы. Дальнейшее описание приема опускаю, скажу лишь, что приятно было увидеть в числе гостей Сашу Горбунова, известного футбольного обозревателя ТАСС. Оказалось, они давние и большие друзья с великим нашим футбольным тренером…

Итак, мы с Незвецким отправились выполнять боевое задание 2 мая. Обычно переполненный, фирменный скорый поезд номер 1, на который достать билет было подвигом, в основном по брони в специальных кассах, укатил из Москвы полупустым. В вагонах повисла гнетущая тишина, редкие пассажиры полушепотом излагали друг другу свои догадки, но взаимная подпитка была скорее на уровне слухов. Толком никто ничего не знал. Мы с Рудольфом Федоровичем мало отличались от них: кое-какой информацией владели, но не больше, просветить на месте нас должен был Виктор Григорьевич Вершинин, блестящий в прошлом велосипедист, из славной когорты первых наших победителей велогонки Мира. Сейчас на нем лежали обязанности одного из главных организаторов.

В Киеве стояла чудесная солнечная весенняя погода, все цвело и благоухало, распустившаяся крона каштанов выглядела, как зажженные белые свечи на елках в новогоднюю ночь. Сколько раз я приезжал сюда, наслаждаясь величием утопающей в густой зелени матери городов русских. Любил в одиночку прошвырнуться по Владимирской, бульвару Шевченко и, конечно, Крещатику, чтобы никто не мешал, не отвлекал разговорами от очаровательных киевлянок. В Москве тоже предостаточно красоток, но здесь с ранним южным загаром на лице и теле, на которое небрежно наброшена прозрачная блузка и короткая юбка, они выглядели особенно привлекательно. А сколько этих очаровашек собиралось на другом берегу Днепра, едва открывался пляжный сезон. Туда перебирались по висячему мосту сзади Владимирской горки. Толпа, пренебрегая законами физики, невольно раскачивала его; временами становилось не по себе, а то и просто страшно. Казалось, амплитуда уже столь велика, что вот-вот вывалишься за боковые поручни и канаты и окажешься там, куда редкая гоголевская птица долетит. Волна тебя подхватит и понесет бурным течением, словно щепку.

В погожие дни чуть ли не весь Киев был там. Шли семьями, компаниями, изрядно нагрузившись, у каждого сумки, авоськи, заполненные доверху харчами. Едой запасались заранее на базарах, тащили с собой все, что сготовили дома: котлетки с чесноком (запах на весь пляж), жаркое, вареники на любой вкус, даже борщ в специальных «трехэтажных» (три кастрюльки) судках, чтобы хватило до заката. И обязательно сальце, как без него, родимого, с тонкой прослойкой жира. Мели, смачно причмокивая, все подряд. Рот не закрывался. Мясо, рыба, картофель в мундире, другие овощи вперемешку с фруктами и ягодами заменяли жвачку, тогда большую редкость, только у спекулянтов можно было достать втридорога, или кто из знакомых спортсменов и танцовщиков из ансамбля Григория Веревки из-за бугра привезет. Однажды напротив меня уселась семейка, и у меня слюнки потекли, когда наблюдал, как дородная тетка-хозяйка необъятных размеров в заношенном сарафане (представляю ее в купальнике) и в соломенной шляпе, съехавшей набок, извлекала вилкой из литровой банки галушки со сметаной и буквально запихивала их в широко раскрытую пасть сначала деткам, а потом одутловатому мужику в синих домашних трусах. Тот, не дождавшись очереди, оглядываясь по сторонам, нет ли милиции, нырял в карман брюк, вытаскивал четвертинку горилки и отпивал глотками, млея от удовольствия.