Эрик Вейнер - География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи

Впрочем, жители не скучали. Жизнь в Ханчжоу никак не назовешь серой. Да с гениями и не заскучаешь. В фильме «Третий человек», снятом по одноименному роману Грэма Грина, один из героев говорит о Швейцарии: «У них была братская любовь, 500 лет демократии и мира, а что они изобрели? Часы с кукушкой». (Кстати, это неверно: часы с кукушкой – немецкое изобретение.)

Изучая золотые века, Дин Симонтон выяснил, что творческим расцветом ознаменовались именно места политически неспокойные, изобиловавшие интригами и неурядицами. По его словам, «похоже, конфликты в области политики подталкивают юные и развивающиеся умы к поиску более радикальных подходов». Китайское проклятие «Чтоб вам жить в интересные времена!» относится не только к политике, но и к творчеству.

Проснувшись, я вижу, что небо пасмурно и моросит дождь. Принимаю душ, улыбаюсь золотой рыбке и иду в вестибюль встретиться с Даной. Подобно многим китайцам, она называет себя на английский лад – для удобства нас, иностранцев, но, полагаю, и для того, чтобы не истязать свой слух нашими попытками произнести настоящее имя.

Дана сидит в кресле под картиной Уорхола «Банка с супом». Огромные очки и строгая прическа делают ее слишком серьезной для окружающей обстановки. Мы уже знакомы по моим прежним поездкам в Китай, и я надеюсь, что она снова поможет мне преодолеть барьер языковой, а быть может, и временной.

Мы отправляемся на прогулку, и завеса молчания быстро спадает. В отличие от моих словоохотливых друзей на родине Дана говорит лишь тогда, когда ей есть что сказать. Я заполняю паузы репликами о погоде.

– Так себе денек, – жалуюсь я.

– Совсем наоборот, – слышу в ответ.

Дождю надо радоваться. В Китае хороший день – это дождливый день. Дождь означает жизнь.

Если так посмотреть, день выдался на славу: лужи уже по щиколотку.

Дана потрясена, узнав, что я в Ханчжоу больше суток, а озера еще не видел. Она предлагает немедленно отправиться туда, тем более что там я увижу одного из ханчжоуских гениев – сановника и поэта Су Дунпо.

Озеро не разочаровывает. Обрамленное с трех сторон лесистыми горами и усеянное многочисленными храмами и пагодами, оно излучает тихую красоту. А через несколько минут мы подходим к статуе. Она гармонична и величава. Это Су Дунпо, сановник из Ханчжоу, а также поэт, живописец, писатель и инженер. Сейчас в Ханчжоу его знают и любят все. Любой с первого взгляда узнает его картины и может вспомнить какие-то его строки. В его честь даже названо блюдо – свиная грудинка в густой подливке. Какая ирония судьбы: ведь Дунпо был вегетарианцем!

– Думаю, многие из нас – рабы жизни, – говорит Дана, пока мы разглядываем статую, – но Су понимал жизнь и умел получать от нее удовольствие.

Мы оставляем позади мостик из тех, что я видел лишь на картинах и в фильмах с Джеки Чаном, и входим в маленький музей. Внутри выставлены некоторые стихи Дунпо – десятки свитков с его почерком сохранились на удивление хорошо. Иногда он писал не на бумаге, а на дереве, камнях и стенах. Такова была спонтанная и дерзновенная природа его творчества (и эпохи).

Если ксилография была Интернетом своего времени, то поэзия была Twitter. Она отличалась удивительным лаконизмом: бездны смысла могли скрываться всего в нескольких иероглифах. Но если некогда стихи слагались лишь о божественных предметах, то во времена династии Сун, как и ныне, поэты не избегали ни одной темы – даже такой, как железные рудники или вши. Ханчжоу напоминали Афины: искусство не было обособлено от повседневной жизни.

Трудно переоценить роль, которую играла поэзия. За вино и чай люди могли расплачиваться текстами известных стихов. Регулярно проводились конкурсы. К поэзии приобщали даже детей. Одну семилетнюю девочку вызвали к императорскому двору и попросили сложить стихи о смерти ее брата. Вот что она написала:

Даже и не скажешь, что это написал человек семи лет! Скорее уж сорока семи… Но величайшим поэтом был Су Дунпо. Мое внимание привлекает одно его стихотворение («Путешествуя ночью и глядя на звезды»):

Чувство изумления присуще многим его стихам. Подобно грекам, он усматривал в нем основу всякого поиска. Способность же ощутить трепет всегда отличала гениев. Многие великие физики – Макс Планк, Вернер Гейзенберг, Ханс Бете – обретали вдохновение не в лаборатории, а на природе – например, глядя на вершины Альп. Дунпо взирал на звезды и небо. Все они обладали «умением удивляться» (Макс Вебер). Это умение важно для гения, в какой бы области ни лежали его таланты. И всякий гений согласился бы с британским мыслителем Аланом Уоттсом: оно «отличает человека от других животных, а людей умных и чутких – от тупиц».

Как я уже сказал, был Дунпо и живописцем. Некоторые его картины, выполненные в живой импрессионистской манере, хранятся в музее. Метод работы был своеобразным: несколькими широкими и энергичными мазками он заканчивал картину за считаные минуты. «Картина либо получалась, либо не получалась, – объясняет его биограф, – и в случае неудачи он комкал лист, выбрасывал его в корзину и начинал все заново».

Когда историки искусства просвечивают шедевры любой эпохи ультрафиолетом, они часто обнаруживают под поверхностным слоем следы предыдущих попыток. Для гениев характерна непреклонная решимость и готовность начинать снова и снова. Нам может казаться, что им все удается с лету: раз – и картина готова. Однако это романтическая иллюзия: гений отличается от посредственности не только числом успехов, но и числом новых попыток.

Гэри Макферсон, специалист по психологии музыкального творчества, провел любопытный эксперимент. Он спрашивал детей, собиравшихся учиться музыке, как долго они планируют ею заниматься. Затем выяснял, сколько времени они тратят на занятия и как растут их умения. Оказалось, что успех определяется не количеством занятий и не изначальными способностями, а внутренней установкой: музыка – это всерьез и надолго. Ребенок, настроенный подобным образом, добивался большего, чем дети, настроенные менее серьезно, даже если занимался меньше, чем они . А если еще и занятия были интенсивными, то его достижения на 400 % превосходили успехи детей, для которых музыка была чем-то второстепенным и случайным.

Меня поражает качество и количество произведений Дунпо. В музее выставлены десятки картин, однако Дана замечает: «Это капля в море». До наших дней сохранилось около 2400 стихов Дунпо и бесчисленное множество художественных работ. Что ж, многие гении (в частности, греческие) отличались удивительной плодовитостью. Бах сочинял в среднем по двадцать страниц в день. Пикассо создал за всю жизнь более 20 000 картин и рисунков. Фрейд опубликовал около 330 работ. (Ван Гог соединил в себе черты, присущие многим гениям: трудолюбие и безумие. Он продолжал работать вплоть до того самого дня, в который застрелился.)