Эрик Вейнер - География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи

– Но это же просто перекресток?

– Вот именно. Что может быть характернее для Кремниевой долины, чем перекресток с автострадой в предместье, на котором пересеклись пути гениев?

Места, как и картины, могут быть аляповатыми. Их цветистость отвлекает от серьезной задачи. Но в Кремниевой долине этих проблем нет. Главная артерия региона, Эль-Камино-Реал, с ее автомастерскими, химчистками и фастфудами, имеет самый заурядный вид. Как мы уже знаем, гениальность не нуждается в роскоши. На протяжении столетий гении творили в непритязательной обстановке. Эйнштейн разработал общую теорию относительности за кухонным столом в скромной квартирке в Берне.

Гению не нужны необычные условия, поскольку он видит необычное в повседневном. Вещи повседневные (и с виду скучные) подчас важнее всего. Взять хотя бы «слабые привилегированные акции». Звучит не так соблазнительно, как «часы Apple Watch» или «гугломобиль», но это одна из главных инноваций Долины, которая внесла немалый вклад в ее успех. Благодаря таким акциям появилась новая фондовая структура, которая облегчила создание компаний. Занудно, но важно.

На протяжении всего своего визита в Кремниевую долину я никак не могу отделаться от воспоминаний и ассоциаций. То и дело меня посещает мысль: «Минутку, это уже было! Так делали в Афинах (или Флоренции, или Ханчжоу)». Я не произношу это вслух, а то люди вокруг могут расстроиться: слишком уж сильна иллюзия, что Кремниевая долина создана ex nihilo, «из ничего». Однако на самом деле Кремниевая долина – это Франкенштейн, собранный из обломков золотых веков прошлого, спаянных в нечто якобы новое.

Куда бы я ни взглянул, я вижу отголоски прошлого. Как и в Древних Афинах, людей здесь мотивирует не только личная выгода. Они работают не для себя (во всяком случае, не только для себя), а ради того, чтобы своей технологией преобразить и улучшить мир. Согласно недавнему опросу, проведенному консалтинговой фирмой Accenture, люди, работающие в Кремниевой долине, особенно внимательны к мнению людей своего круга. Как сотрудники они очень лояльны – однако их лояльность направлена не на конкретную компанию, а друг на друга и на увлеченность технологией.

Больше всего Кремниевая долина напоминает Эдинбург. Это не случайное совпадение: отцы-основатели Америки находились под сильным влиянием шотландского Просвещения. Как мы помним, гении той эпохи были не только мыслителями, но и деятелями. Они не сидели сложа руки, но пытались улучшить жизнь: «Наверняка есть лучший способ…»

Я предвкушаю встречу с Человеком, Видящим Скрытое за Углом. Так называют Роджера Макнами в некоторых кругах Долины. Венчурный инвестор и музыкант, друг и деловой партнер Боно, он обладает тем умением взглянуть на местность «с высоты птичьего полета», которое необходимо и при поклонении индусским богам, и при финансировании стартапов.

Я жду его в маленьком конференц-зале на знаменитой Сэнд-Хилл-роуд в Менло-Парке: эта улица с ее элегантными, но ординарными с виду офисами – местная Уолл-стрит. Вот и Роджер. Он выглядит в точности так, как я ожидал: синие джинсы, майка, плетеные браслеты, длинные волосы. В разговоре о деловой практике значительно чаще ссылается на Джерри Гарсия, чем на Майкла Портера. В отличие от Человека без Мобильника Человек, Видящий Скрытое за Углом, владеет несколькими мобильниками и выкладывает их на стол, словно талисманы.

Пока все хорошо. Но вообразите мое разочарование, когда он с ходу развеивает мои иллюзии про способность видеть сокрытое:

– Вздор!

Слово «вздор» я слышал с момента приезда чаще, чем слово «микрочип»…

– Ладно, – отвечаю я, – вы не видите, что делается за углом или за стеной. Но чем же вы занимаетесь?

– Изучаю историю. Занимаюсь практической антропологией. Потом выдвигаю гипотезы: какова относительная вероятность того, что должно произойти.

Это, знаете ли, напоминает старого доброго Гальтона. Как я вскоре пойму, Роджер – характерный для Долины типаж: несколько закрытый, больше тяготеющий к числам, чем к людям, но способный увидеть в нашем социальном «я» то, чего не заметят экстраверты. Для таких людей, как Роджер Макнами, Долина, царство героев-ботаников, – лучшее место.

Однако я настаиваю: чем именно вы занимаетесь? Как определяете, стоит ли поддержать проект?

– Я открыт идее, что будущее отличается от прошлого, но не считаю это догмой.

В моем мозгу сверкает еще одна ассоциация: с шотландским Просвещением. Эти слова вполне мог сказать и Дэвид Юм. Позиция Макнами – это философский эмпиризм Юма, только на калифорнийский лад. Юм допускал, что будущее окажется таким же, как прошлое, но не был категоричен. Если солнце всходило на небо вчера, говорил он, это не означает, что так произойдет и завтра. Из Юма вышел бы отличный венчурный инвестор.

Подобно Шерлоку Холмсу, этому продукту Шотландии, Роджер придерживается детективного подхода к делу. Он уделяет особое внимание мотиву и возможности – и прежде всего возможности, поскольку ее «страшно недооценивают»:

– Множество людей уверяют, что своим успехом обязаны способностям. Надо же так себя обманывать!

Роджер видит ситуацию иначе. В таких местах, как Кремниевая долина, возникает критическая масса – происходит «фазовый переход» Мартина Гуттмана. Есть два ключевых фактора: время и пространство. Время играет важную роль: если бы Леонардо да Винчи жил не во Флоренции XVI века, а во Флоренции XXI века, он был бы не гением, а узником прекрасной тюрьмы.

«Все течет», – сказал Гераклит. Эта древнегреческая мудрость пронизывает всю жизнь Долины, где почти богословская вера в текучесть соединилась с технологическим пылом (или, как выразился Роджер, «идеей изменить мир так, чтобы оказаться у руля»).

Самонадеянный оптимизм полезен – но только вкупе с острым чувством времени. В Кремниевую долину каждый день приезжают технически одаренные люди, которые надеются стать новыми Марками Цукербергами. По словам Роджера, они забывают, что второго Цукерберга сейчас быть не может.

– Пройдет еще лет десять, прежде чем мы получим следующего Цукерберга. Такое не происходит по заказу. Должны сложиться предпосылки. Общество должно быть готово принять то, что вы делаете.

Сам Моцарт не выразился бы лучше. Он понимал, насколько важна аудитория. Его успех по крайней мере отчасти опирался на способность венцев оценить его музыку. Обитатели Кремниевой долины (во всяком случае, умные обитатели) тоже понимают важность аудитории. Но их аудитория – это не королевский двор и не музыкальные гурманы. Это вся планета – все, у кого есть выход в Интернет и несколько лишних долларов.

Один из самых устойчивых мифов – миф о полной свободе Кремниевой долины от традиции: якобы она вся устремлена в ближайшее будущее, а прошлое ее не заботит. Но как вам такая цитата? «Вы не поймете, что происходит сейчас, если не поймете, что было прежде». Эти слова мог бы сказать древний грек, или китайский философ, или шотландский просветитель. Но их изрек Стив Джобс. Он имел в виду свои отношения с Робертом Нойсом – отцом микрочипа. Джобс, человек без комплекса неполноценности, не постеснялся обратиться за советом к Нойсу на заре существования Apple. Годы спустя основатели Google пришли за советом к Джобсу. Когда у Марка Цукерберга были неприятности в ранние дни Facebook, он советовался с Роджером Макнами.