И Винокуров - Кунсткамера аномалий

Действительно ли состоялась свадьба, нельзя сказать наверняка. Соловейчик убежден в этом. Так же считают еще два русских историка. Но лишь на основании косвенных свидетельств. Доказательств нет. К свидетельствам относятся многочисленные любовные письма, в которых Екатерина именует Потемкина своим "супругом" или "мужем", а себя называет "супругой". Наиболее значимо из этих писем следующее, цитируе сперва хочу сказать о том, что меня больше всего волнует. Почему Ты печалишься? Почему доверяешь больше Твоей больной фантазии, чем осязаемым фактам, кои все лишь подтверждают слова Твоей жены? Разве два года назад не связала она себя священными узами с Тобой? Разве с тех пор я переменила отношение к Тебе? Может ли статься, что я Тебя разлюбила? Доверься моим словам. Я люблю Тебя и связана с Тобой всеми возможными узами..."

Очевидно, Потемкин усомнился в любви Екатерииы, и тогда она написала ему это письмо. По-видимому, он постоянно сомневался в ее любви.

415

менному человеку трудно понять, почему он так был настроен. Ведь Екатерина буквально осыпала его любовными письмами. Порой она писала ему записки по нескольку раз в день, часто адресовала ему пространные послания, в которых вновь и вновь признавалась в любви, хвалила его, восторгалась им, придумывала для него самые необычные ласкательные имена.

Долгое время она была совершенно без ума от него. "Нет ни клетки в моем теле, коя не чувствует симпатии к Тебе", - писала она. И еще: "У меня не хватает слов, чтобы сказать Тебе, как я Тебя люблю..." Или вот наспех набросанная записка, относящаяся к самому началу их романа: "Доброе утро, мой голубчик. Мой милый, мой сладенький, как мне охота знать, хорошо ли Ты спал и любишь ли Ты меня так же сильно, как люблю ТеСя я".

Мы не знаем, часто ли ей отвечал ее "голубчик", что он писал в ответ. Сохранилось лишь несколько п^сем, написанных им, ибо Екатерина имела обыкновение почти сразу же уничтожать их. Он же, наоборот, привык складывать большинство записок и писем в карманы своего шлафрока и постоянно носил их с собой. Шлафрок был его любимым родом одежды. Часто Потемкин, накинув на голое тело один лишь халат, появлялся поутру в комнатах императрицы, не обращая никакого внимания на присутствующих там придворных, посетителей и министров. И императрица, пишет Соловейчик, "которая, несмотря на свой образ жизни, была в некотором отношении чопорным человеком и очень дорожила придворным этикетом, смирилась с его лалатом".

Через полвека халат, или шлафрок, станет в Рсии символом мироощущения: в романе Гончарова " чзломов" халат явится воплощением мертвящей, убивающей всё скуки. Однако в век Просвещения верили в прогресс, реформы, в деятельность, исполненную смысла. И даже монархи в то время избегали праздности. Фридрих Великий, Мария-Терезия, Иосиф II и сама] атерина трудились не покладая рук.

Если принять во внимание любовные письма <����ператрицы, адресованные Потемкину (их публикует

416

вейчик), если вспомнить о многочисленных ее письмах кВольтеру, Дидро, Д'Аламберу, князю Линю-размах ее переписки впечатляет. Излюбленным корреспондентом Екатерины был немецкий барон Мельхиор Гримм, галломан, издатель шумного литературного журнала "Correspondance Literaire" ("Литературная корреспонденция"), снискавшего немалую популярность при всех европейских дворах. Кроме того, Екатерина переписы королем, многочисленными государственными деятелями, с учеными, дипломатами, со своими генералами и губернаторами. Вдобавок она сочиняла пьесы, писала мемуары, составляла конспекты многочисленных книг и, прежде всего, подготавлива множество реформ, занималась рядом научных предприятий - и все это помимо своих основных государственных занятий. Чтобы справиться с таким громадным объемом работы, требовались не только огромное прилежание и жизненная энергия, присущие ей, но еще и пунктуальная педантичность и строгая дисциплина. Ее рабочий день был долог и тщательно спланирован. Каждое утро она вставала в шесть утра. И когда небритый Потемкин, закутавшись в шлафрок, загладывал в ее комнату, она успевала провести за работой уже несколько часов.

Он, человек русский, был куда менее педантичен. В нем уже таились некоторые черты Обломова. Нередко целыми днями напролет он валялся в халате на диване, грыз ногти и предавался мечтам, порой им овладевали приступы беспричинного страха, и он страдал словно бесноватый. Впрочем, когда хандра проходила, Потемкин выказывал не меньшую энергию, чем Екатерина, И не менее ее жаждал власти. Из-за этого между ними Все чаще возникали трения. В конце концов, они решили жить порознь. Для него это был вопрос исключи^ьной важности: он не хотел полностью зависеть от нее, ему нужна была самостоятельность.

Расставание произошло уже в 1776 году. На первый ^"ляд казалось, что милость императрицы отвернулась ^т Потемкина. Иностранные дипломаты наперебой из^"^и свои правительства об изменившейся ситуации,

^ ^""камера аномалий 417

враги Потемкина ликовали - у фаворита, вознесшегося наверх с быстротой метеора, было много врагов. Но все они обманулись. Хотя Потемкин уехал из столицы и поначалу проводил время в разъездах, власть его ничуть не умалилась. Как и прежде, он влиял на все важнейшие решения, принимаемые императрицей.

Он только не был теперь ее любовником. Зато он, и лишь он один, определял, кому быть у нее в любовниках- и Екатерина соглашалась с ним; среди пятнадцати фаворитов, появившихся у нее после Потемкина, лишь одного, последнего (ей было тогда уже 60), она завела против его воли. Потемкин все время подыскивал ей таких мужчин, которые были куда менее честолюбивы, чем он сам, и потому он мог их не опасать

В остальном отношения между ним и Екатериной остались неизменными. Когда он не ездил с проверками по губерниям, то пребывал в Петербурге, только уже не во дворце императрицы, а в своем собственном доме, подаренном ею. Занимался он прежде всего обустройством и укреплением территорий, отвоеванных у турок. В 1783 году Екатерина аннексировала Крым, через год Османская Порта признала власть России над Таманским полуостровом и Кубанью, и теперь русские корабли могли беспрепятственно плавать по Черному морю и проходить Дарданеллы. После этого Потемкин, проявляя удивительную энергию, занялся умиротворен', ием и колонизацией этих лет здесь выросли города, возведенные им. К тому времени он был президентом Военного совета, начальником конной гвардии, фельдмаршалом. Эти должности явились знаком признания успешно проведенной им военной реформы: он изменил принципы вооружения и организации российской армии, а также всю ее структуру.

Затем, после того как Потемкин всего за несплько лет проделал огромную работу по освоению HOISX земель, Екатерина испросила у него разрешения пс ет.^ь новороссийские земли. Она не просто хотела посмотреть результаты его трудов. Нет, поездка Екатерины ^ юг, - по замыслу Потемкина, - должна была