И Винокуров - Кунсткамера аномалий

403

оставались неухоженными. Он имел дурную привычку грызть ногти.

Однако Екатерина находила его прекрасным. Она любила его. В начале апреля 1774 года он переехал на квартиру, расположенную в ее дворце. Потемкину было 34 года, Екатерине уже 44. Впервые в жизни она встретила в мужчине все то, что искала, в чем нуждалась. Она нашла в нем не только любовника, но и соратника, и к тому же умного человека. Разумеется, поначалу императрице более всего важна была любовь. Потемкин; часто она писала ему любовные письма, многие из которых сохранились: "...можно ли еще кого-то любить с тех пор, как я познакомилась с Тобой? Я полагаю, что нет на свете никого, кто мог бы тягаться с Тобой. Тем паче, что сердце мое от природы любит постоянство..."

Впрочем, именно подобным ее словам Потемкин не верил. Его часто одолевали приступы меланхолии и хандры и прежде всего - ревности. Он ревновал любовников, перебывавших у Екатерины до него - по подсчетам Потемкина, их было пятнадцать. Но тут он преувеличивал. Она, соглашаясь с упреками, защищала себя в пространном письме, именованном ею "Чистосердечная исповедь". В нем она рассказывала Потемкину о "Исповеди" императрица писала: "Смею ли я надеяться после сего признания, что Ты отпустишь мне мои грехи? Тебе нужно признать, что не о пятнадцати идет речь, а лишь о трети этого числа. Сойтись с первым я была принуждена", - здесь она имела в виду своего мужа, - "четвертого взяла от отчаяния, и я не верю, что их обоих Ты можешь приписать моему легкомыслию. А что до трех остальных, то сумей войти в мое положение. Бог видит, что не от распутства, к которому никакой склонности не имею, и если б я в участь получила с молода мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась. Трудность лишь в том, что мое сердце

Ни часу... Но с тех пор, как она попала в Россию, ей пришлось прожить без любви долгие годы. Человеку,

404'

которого она любила и который теперь нападал на нее, хотя без нее оставался бы ничем, она говорила в свое оправдание, что ей пришлось столько лет прожить без любви, пришлось столько времени провести словно пленнице. И вот с появлением Потемкина она почувствовала себя такой счастливой, какой еще никогда не была с тех пор, как приехала в Россию.

Ей не было еще пятнадцати, когда она, нежная, рано созревшая и безмерно честолюбивая немецкая принцесса, прибыла в Россию, чтобы стать женой Петра III. Принц Петр приходился внуком Петру Великому. Матерью его была великая княгиня Анна Петровна, старшая дочь Петра Великого, вышедшая замуж за Карла-Фридриха, герцога Гольштейн-Гогторпа. Когда в феврале 1744 года Екатерина приехала в Россию - в ту пору Фредерикой Августой Анхальт-Цербстской и невестой Петра III, - в ней правила его тетка, прекрасная Елизавета, вторая дочь Петра Великого. За три года до этого Елизавета при содействии гвардейцев путем бескровного дворцового переворота завладела троном - с тех пор, как в 1725 году умер ее отец, не раз разгоралась борьба за власть. В юности Елизавета была помолвлена с князем Карлом Августом из Гольштейн-Готторпа, однако свадьбу сыграть не удалось: в Петербурге князь умер от оспы. Елизавета осталась незамужней, но всю свою жизнь испытывала родственные чувства к членам Гольштейнского дома. И когда она принялась искать невесту для своего племянника и наследника,' великого князя Петра, то вспомнила именно об этом семействе. Сестра ее бывшего жениха, Иоанна, вышла замуж за князя Христиана Августа Анхальт-Цербстского. И именно ее Дочь, принцессу Софью, Елизавета выбрала невестой для великого князя.

Хилый, невежественный, душевно неразвитый Петр (коему исполнилось уже шестнадцать лет) был вовсе не парой Софье. Она заметила это уже при первой встрече. Однако ддя молодой честолюбивой принцессы это замужество оставалось единственной возможностью порвать со скучной, косной жизнью при дворе одного из

405

хотных немецких княжеств. "Сердце нс предвещало мне большого счастья, - писала в своих "Записках" Екатерина (такое имя она приняла после обряда присоединения к православию), - одно честолюбие меня поддерживало; в глубине души у меня было что-то, что не позволяло мне сомневаться ни минуты в том, что рано или поздно мне самой по себе удастся стать самодержавной Русской императрицей".

Екатерина с головой окунулась в придворную жизнь, и-в то время, как в стране нарастал крепостной : ет, усиливались нищета и страдания русского народа - она демонстрировала и без того привыкшим к расточит -льной жизни российским дворянам, что значит настою :цее мотовство^

Разумеется, началось это не с первого дня, а позднее, после того, как она выполнила свою задачу или, точнее, то, что считала ее задачей Елизавета: родила наследника престола. В этом вопросе Елизавета проявляла необычайное нетерпение. Всему виной был Иван VI, "мальчик-император", сын низложенной ЕлизаветойАнныЛеопольдовны, которая была все еще жива и, значит, могла притязать на власть. Допустим, есл А он был человеком болезненным. И потому Елизавета так спешила.

21 августа 1745 года с редкостной пышностью была отпразднована свадьба Петра и Екатерины. Вечером, когда начался придворный бал, императрица позволила молодым задержаться на нем лишь на час. Потом жениха и невесту повели в отведенные им покои. Мадам Крузе, старшая камеристка Екатерины, которой, так сказать, надлежало проверить совершение таинства брака, не смогла сообщить Елизавете ничего утешительн ни она, ни ] Г"тр не знали, что же им, собственно говоря, следовало

"К концу жизни Елизаветы... она задолжала свыше псяумидлиона" (Ключевский В. О. Соч.: В 9 т. Т. 5. М.: Мысль, 1989. С. 17).

406

делать. И очевидно, так продолжалось еще долго. Екатерина пишет, что Петр целыми днями устраивал военные учения со своими слугами или дрессировал собак, а по ночам больше всего любил играть в куклы.

Мадам Крузе, писала Екатерина, доставляла великому князю "игрушки, куклы и другие детские забавы, которые он любил до страсти: днем их прятали в мою кровать и под нее. Великий князь ложился первый после ужина, и как только мы были в постели, Крузе запирала дверь на ключ, и тогда великий князь играл до часу или двух ночи; волей-неволей я должна была принимать участие в этом прекрасном развлечении т но еще чаще это меня изводило и беспокоило, так как вся кровать была покрыта и полна куклами и игрушками, иногда очень тяжелыми".

Хотя Екатерина была женой наследника престола, долгое время она жила как в клетке. Ее камеристки, например мадам Крузе и мадам Чоглокова, да и вообще ее служанки напоминали скорее охрану, чем прислугу.

Долгое время ей было запрещено писать письма или как-либо иначе извещать о своем самочувствии. В своих "Записках" Екатерина рассказывает, как однажды ее гость, кавалер Сакромозо, передал ей весточку от ее матери. "Он был нам представлен; целуя мою руку, Сакромозо сунул мне в руку очень маленькую записку и сказал очень тихо: "это от вашей матери". Я почти что остолбенела от страху перед тем, что о как бы кто-нибудь этого не заметил... Однако я взяла записку и сунула ее в перчатку; никто этого не заметил. Вернувшись к себе в комнату, в этой свернутой записке, в которой он говорил мне, что ждет ответа через одного итальянского музыканта, приходившего на концерты великого князя, я, действительно, нашла записку от матери, которая, будучи встревожена моим невольным молчанием, спрашивала меня об его причине и хотела знать, в каком положении я нахожусь. Я ответила матери и уведомила се о том, что она хотела знать; я сказала ей, что мне было запрещено писать ей и кому бы то ни было, под