И Винокуров - Кунсткамера аномалий

Орловы - их было пятеро братьев - происходили не из родовитой семьи. Их дед был всего лишь простым солдатом; за особую храбрость его произвели в офицеры. Все пятеро братьев также слыли изрядными храбрецами, ухарями. Они были воплощением гвардейского духа. Григория обожали. Во время Семилетней войны в кровопролитной битве под Цорндорфом (против прусской армии Фридриха II) он, молодой лейтенант, бы своими солдатами. Тогда-то началось его восхождение. В ту пору, когда Потемкин только появился при дворе, Григорий Орлов считался, несомненно, самым могущественным - после правительницы - человеком в империи.

Он был уверен, что его власть и положение крепки. Однако когда он и его братья заметили, что императрице все больше нравится молодой Потемкин, когда до них дошел слух, передаваемый при дворе: говорили, что Потемкин как-то раз бросился Екатерине в ноги, поцеловал ее руки и пролепетал признание в любви, - тогда они решили преподать дерзкому сопернику урок. Григорий и Алексей потребовали от него об Григория Орлова во дворце императрицы, вылился в дикую драку. По-видимому, тогда Потемкин тяжело повредил себе левый глаз (в результате он его лишился).

Потемкин был глубоко уязвлен. Он удалился от двора. В течение полутора лет жил анахоретом. Все это

400

время он много читал, в особенности его интересовали богословские труды. Итак, разгульная жизнь внезапно сменилась вдумчивым уединением в тиши рабочего кабинета. Причина подобного поворота крылась не только в увечье, полученном им, но и в самом характере этого человека. Потемкин любил бросаться из одной крайности в другую. В студенческую пору он выделялся успехами. Его даже отметили золотой медалью и в числе двенадцати лучших учеников Московского университета направили в Петербург, дабы представить императрице Елизавете. Но именно с того самого момента, когда он добивается наивысшего отличия, когда его успехи восхищают, он занятиями, и через пару лет "за леность и нехожение в классы" его изгоняют из университета.

Прошло полтора года после драки с Орловыми, и Потемкин вновь появился при дворе - не он этого хотел, за ним прислала Екатерина. Он был произведен в камергеры, и теперь его стали титуловать "Ваше превосходительство". Однако когда разразилась первая русско-турецкая война, Потемкин отправился в действующую армию.

Он не раз отличался в сражениях и потому быстро продвигался по службе, его наградили орденами св. Анны и св. Георгия. Его начальник, генерал Румянцев, писал в рапорте императрице о том, что Потемкин "сражается, не щадя себя": "Никем не побуждаемый, следуя одной своей воле, он использовал всякий повод, дабы участвовать в сражении".

Это произвело большое впечатление на Екатерину. Когда Потемкин, получив отпуск, прибыл в Петербург, императрица дала ему аудиенцию, а прощаясь, разрешила ему присылать письма лично ей. В письме от 4 декабря 1773 года она дала ему понять, что и впредь не хотела бы порывать с ним: "Поскольку со своей стороны я стремлюсь сберечь честолюбивого, мужественного, УМНОГО, толкового человека, прошу Вас не Вы, быть может, спросите, с какой целью оно было написано. На это ^очу Вам ответствовать: дабы в Ваших руках был залог

401

моих мыслей о Вас, поелику всегда остаюсь безмерно благоволящая Вам Екатерина".

Потемкин увидел в этом - как пишет его биограф Соловейчик - "желанное приглашение" и тотчас помчался в Петербург; совершилась "революция в алькове".

Теперь ему незачем было страшиться нового столкновения с Орловыми. Григорий Орлов попал у императрицы в немилость, ибо однажды она сбнарух:яла, что он ей неверен. Тогда и Екатерина завела себе нсзого любовника. Им оказался гвардейский офицер Александр Васильчиков, молодой, миловидный человек, но ничего выдающегося в нем не проглядывалось. Орлов - в ту пору его не было в Петербурге, - узнав о нов лишила его занимаемых должностей (впрочем, вслед за тем он поразительно быстро успокоился). Прошло немгого времени; теперь придворные и иностранные дипломаты стали уделять все внимание лишь Потемкину, занявшему место невзрачного Васильчикова.

Послы, пребывавшие в Петербурге, известили о.смене фаворита все европейские правительства. Ведь случившееся было не только частным делом российской императрицы, но означало перемену в политическом руководстве, перемену, которая могла иметь важнейшие последствия. Даже слабый, ничтожный фаюрит все равно играл серьезную роль. Ведь как-никак ок был важным государственным сановником. Он был старшим ф военных постов. Он жил во дворце императрицы. Его комнаты располагались прямо под ее личными покоями и соединялись с ними лестницей. Все его расходы с'плачивались из государственной казны, и, естественно, он получал жалованье.

Подобную систему ввела не Екатерина, а императрица Анна Иоанновна, дочь царя Ивана V; при содействии гвардии она была провозглашена импер. грицей в 1730 году, после смерти Петра II. С оим фаворитом и соправителем она сделала шталмей^ера курляндца Эрнста Иоганна Бирона. Преемницы Анны на русском троне переняли традицию выбора фаворитов.

402

Своего расцвета подобный принцип правления достиг, несомненно, при Екатерине. За 44 года у нее перебывал 21 любовник, и всякий раз появление нового фаворита приводило в тревогу послов иноземных дворов.

4 марта 1774 года английский посол в Петербурге Роберт Ганнинг сообщал своему правительству в Лондон: "Новые события, с недавних пор происходящие здесь, заслуживают, по моему мнению, большего внимания, нежели все прежние, что случились с самого начала ее правления. Господин Васильчиков, чьи дарования были слишком ограниченны, чтобы каким-то образом влиять на государственные дела или завоевать который, как следует ожидать, наделен обоими этими талантами сверх всякой меры... Речь идет о генерале Потемкине, прибывшем сюда около месяца назад; всю войну он пробыл в армии, где, как мне говорили, был всеми ненавидим. У него фигура исполина, пусть и неправильно сложенная; выражение лица его совершенно несимпатичное. Что касается его скрытых от взгляда качеств, то, как кажется, он является большим знатоком людей и умеет судить обо всем лучше, чем присуще его соотечественникам. В способности затевать интриги и искусно приноравливаться к обстановке он не уступит никому, и хотя о его порочном нраве не перестают говорить, он здесь единственный, кто поддерживает отношения с духовенством. В этих условиях, когда следует учитывать и известную бездеятельность тех, кто, возможно, хотел бы бороться против него, он, естественно, может тешить себя надеждой достичь тех высот, кои одни способны утолить его ненасытное честолюбие".

Английский посол в определенной мере правильно понял, что могло означать выдвижение Потемкина. Он был прав, что и говорить, отмечая, что выражение лица нового фаворита было "совершенно несимпатичным". Потеря левого глаза обезобразила его и без того грубое лицо. Да и вообще его тело нс выделялось красотой. Особенно в то время. Он располнел; его массивную ФИГУРУ увенчивала голова, напоминавшая соб носом. Его руки