Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Однако критика проф. Маршалла особенно обостряется в одном определенном направлении. Он упрекает меня в особенности в том, что я не приписал тем теориям, которые особенно подчеркивают «фактор предложения» или «prospectiveness», соответствующих соображений о «производительности» капитала, а тем теориям, которые особенно подчеркивают такую производительность, — соображений о «prospectiveness». Выражаясь вполне конкретно, Маршалл в моем изложении теории пользования, теории воздержания, трудовой теории — из коих первую он называет открыто, две же остальные он, очевидно, включает в свой приговор посредством выражения «и т. д.» — не находит соответственных соображений о производительности капитала, в изложении же наивной теории производительности — названной открыто — соображений о «prospectiveness».

Первая половина этого обвинения покоится на недоразумении, вторая по существу ничем не обоснована.

На недоразумении основан взгляд проф. Маршалла, будто я не нахожу никаких соображений о производительности капитала в первых из названных групп теорий, особенно рельефно развивающих «фактор предложения». Напротив, я никогда не сомневался в том, что все эти теории в своих рассуждениях предполагали и даже должны были предполагать техническую или физическую производительность капитала вроде той, которую имеет в виду сам проф. Маршалл. В частности, например, по отношению к теории пользования, которую проф. Маршалл открыто приводит как пример одностороннего изложения в моей книге, это было для меня так ясно, что я в целом ряде определенных замечаний — которые, может быть, упустил из вида проф. Маршалл — прямо-таки назвал теорию пользования ветвью теорий производительности, которая постепенно только развилась до известной самостоятельности 163 . В моем изложении отдельных формулировок теории пользования я отводил этой стороне вопроса место постольку, поскольку это делают рассматриваемые авторы. Так, например, при изложении учений Сэя и Германна я говорил весьма много о производительности капитала, при изложении же учений Шеффле и Менгера весьма мало. При рассмотрении характерной центральной идеи теории пользования я, конечно, опять-таки говорил о производительности капитала весьма мало потому, что характерные мысли теории пользования направлены совсем в другую сторону, хотя техническая производительность капитала, очевидно, лежит в той теоретической плоскости, в которой вращается теория пользования. Я уверен, что, если бы я захотел приписать все то, что говорит проф. Маршалл со свойственной ему тщательностью, доведенной до малейших деталей, о технической производительности капитала и о ее влиянии на «фактор спроса», например, Менгеру — я, конечно, не имел права этого сделать, так как сам Менгер никогда этого не говорил, — то мое изложение было бы, правда, более многословным, более подробным, но теоретический характер изложенного учения от этого нисколько не изменился бы: общее резюме этого учения не должно было содержать больших подробностей и не должно было содержать других слов, кроме тех, которые я в действительности употребил при изложении этой теории.

То же повторяется и по отношению к теории воздержания. Это впоследствии выяснится еще резче, и притом как раз на собственной теории самого Маршалла. Дело в том, что в этой книге мне придется подвести теорию Маршалла, богатую детальными выводами о роли производительности, под тот же общий теоретический тип теории воздержания, а в критике мне придется против нее приводить те же аргументы, и притом все до одного, которые мне приходилось в свое время приводить против теории воздержания его предшественников, которую я, по мнению проф. Маршалла, изложил неполно и односторонне.

Таким образом, Маршалл ошибается, полагая, что я приписываю теориям процента, развивающим особенно резко фактор предложения, упущение фактора спроса и что поэтому я применил к ним слишком строгую критику.

Затем проф. Маршалл упрекает меня в том, что в теориях, принимающих во внимание исключительно только производительность капитала, я не упомянул также о соображениях по поводу «фактора предложения», и притом выразительно указывает как на объект такого упрека на «наивные теории производительности»; по поводу этого я могу заметить следующее. Большинство из упомянутых мною авторов этой группы, притом самых выдающихся (как, например, Ж.-Б. Сэй, Рошер, Росси, Леруа-Больё, Ковес и др.), в действительности определенно затрагивают «фактор предложения» — и это было мною подчеркнуто не менее определенно, а в известных случаях, как, например, по отношению к важной теории Ж.-Б. Сэя даже довольно обстоятельно. Даже в тех случаях, когда у теоретика производительности можно было найти только малейшее указание на альтернативный мотив жертвы и т. п., я всякий раз старался добросовестно отметить это указание (как например применительно к Мальтусу). Конечно, чем определеннее были эти указания на жертву, связанную с затратой капитала, воздержанием, трудом сбережения и т. п., тем менее они сливались по существу в одно гармоническое или хотя бы только связное целое с — обыкновенно весьма определенным — указанием на «самостоятельную», отнюдь не вытекающую только из производящего капитал труда производительную силу капитала, «создающую ценность», и поэтому я отнес большинство этих авторов к эклектикам, определенно принимая во внимание их замечания, высказанные по поводу фактора предложения.

Другие же «наивные» теоретики производительности подчеркивают только самостоятельную производительную силу капитала, ни словом не указывая на влияние «prospectiveness» или какой-либо другой мотив жертвы. Неужели я должен был или имел право вложить в их учение сознательные теоретические соображения относительно этих мотивов? Я должен заметить, что говорю не только о совершенно очевидном факте, который был уже известен Адаму Смиту, что капиталистическое производство приносит свои плоды только в будущем, или что капитал может быть образован или увеличен только путем сбережения, — я говорю здесь о сознательном положении, будто при образовании процента на капитал наряду с производительностью капитала и помимо таковой имеет решающее значение только этот момент. А если это так, то должен ли я был приписать им это положение только в том общем, неопределенном смысле, что «prospectiveness» вообще должна находиться в известной связи с происхождением процента на капитал, или же в виде оформленных идей об определенной жертве, заключающейся в этой «prospectiveness», о жертве, заключающейся в самостоятельных пользованиях, в воздержании, в труде сбережения и т. п.? И в таком случае какую же из этих довольно разнообразных жертв мне следовало приписывать?