Наталия Сухинина - Полёт одуванчиков

— Вот и хорошо, поваляйся. Что тебе приготовить? Кашку манную, жиденькую, на молоке хочешь? — мама бочком зашла в Дашину комнату.

— Очень хочу кашку, — засмеялась Даша. Мама всегда разговаривала с ней как с ребёнком. — Посиди, мамочка, мы так давно рядышком не сидели.

Мама присела на краешек кровати.

Сухонькая стала, совсем старушенция, отец ещё ничего, крепкий, на даче всё на нём, стругает, колотит, чинит, а у мамы гипертония, она только по дому, отец ей давно запретил работать, она домохозяйка со стажем. Даша — их поздний и единственный ребёнок, надо ли говорить о степени их любви?

— Мам, а вы с папой долго встречались, пока он тебе предложение сделал?

Мамины глаза засияли в предчувствие радостного разговора.

— Он и не делал мне никакого предложения. Ты же знаешь его, молчуна, лишнего слова от него не добьёшься. Пришёл, буркнул: «Собирайся, ко мне переедешь» и всё предложение.

Молчат. Даша мечтательно смотрит в потолок, поверх одеяла раскрытая книга. Мама затаилась, ждёт. Даша видит. Мама, мама, какая ты у меня хорошая…

— Я почему спрашиваю, — начала Даша издалека, — Маринка с парнем встречается, всего неделю, а он её уже замуж зовёт.

— Что тебе за Маринку думать, ей решать, её замуж зовут.

Мама разочарована и совсем не умеет хитрить.

— У меня тоже есть… человек, — мама замерла. — Мы с ним родные души. Мне с ним спокойно и хорошо. Но он мне ещё не сделал предложение… Про всё говорим, а вот про будущее ещё и словом не обмолвились.

Мама гладит дочку по голове. Знакомая, ласковая рука, хочется затихнуть под ней, затаиться.

— Мама, он замечательный, он тебе понравится.

Мама опускает глаза. И спрашивает. Осторожно, бережно, тихо:

— А он не женат, дочка?

Напрасные мамины страхи! Конечно, он не женат. Все вечера они вместе, все выходные, все праздники. Какой женатый человек мог бы позволить себе такое? Даша, перескакивая с одного на другое, убеждает маму, что Илья не женат. Хотя бы что-то царапнуло, хотя бы что-то насторожило. Нет, ничего. Женатые мужчины ведут себя по-другому.

Она не сказала маме о самом главном своём аргументе. Это сокровенно и даже мама не должна о нём знать. Илья очень бережен с ней. За три месяца знакомства он не позволил с ней никакой вольности. Даша первое время опасалась оставаться с Ильёй наедине. Он пригласил её как-то домой на обед. Даша залилась краской и виновато взглянула на Илью.

— Нет, Илья, нет, я сыта, мама мне приготовила…

Илья нежно взглянул на Дашу.

— Не бойся, я тебя не обижу. Даю тебе слово мужчины.

Илья накрыл стол с праздничными салфетками веером, с хрустальными бокалами и маленьким светильником по центру. Выставил греческий салат, заливную рыбу, а на первое — уха из осетрины. Даша была сражена наповал.

— Сам готовил? — спросила недоверчиво.

— Уху сам. А салатики и другое баловство из магазина за углом. Что будем пить?

Даша пожала плечами.

— Что-нибудь лёгкое.

Всё же она немножко побаивалась. Они первый раз наедине, алкоголь, голова пойдёт кругом… Села напротив. Настороженная.

— Даш, давай договоримся на будущее. Если я тебе что-то пообещал, значит, выполню. Ешь уху и не дёргайся.

Понял, всё без слов понял. Её замечательный бородатый викинг.

— Я говорила тебе, что ты похож на викинга? — ей хотелось сказать Илье что-то приятное, загладить вину за недоверие.

— Ты ни разу, но зато остальное население по сто раз на дню. А ты не говоришь банальности, я заметил это.

Прикусила язык, ещё бы немножко и банальность вылетела бы тем самым воробьём, которого не поймаешь.

Ели уху, слушали музыку, смеялись. Илья сдержал слово. Он даже за руку Дашу не взял, и лишь когда выходили из квартиры, слегка придержал её за локоть: «Здесь темно, осторожнее».

Неужели так бывает? Расскажу кому — не поверят. Она, конечно, не расскажет. Это её тайна. Она будет хранить её, как и полагается хранить тайну. Даша не могла представить будущего мужа, для которого свадьба — лишь продолжение уже состоявшихся отношений. Зачем тогда свадьба? Чем она отличается от обыкновенной вечеринки? Свадьба — это событие. Самое главное, к нему готовятся всю жизнь. Сколько раз Даша спорила с теми, для кого всё просто. Подумаешь, сейчас другое время, эти старомодные штучки никому не нужны. Потом стала помалкивать. Знала, её никто никогда не переубедит.

Даша помнит свадьбу своей однокурсницы Тони. Тоня встречалась с парнем давно, сняли квартиру, стали жить вместе, она сделала два аборта — детей парень категорически не хотел. В конце концов, родители Тони «наехали» на парня — сколько можно девчонку мурыжить, ни баба, ни девка — простые люди оказались, без дипломатии.

Свадьба. Тоня в белом платье и воздушной фате. Даша не может избавиться от чувства, что смотрит шоу. Есть зрители, есть артисты. Надо непременно отыграть этот спектакль, ведь так долго готовились, потратились на декорации, костюмы и реквизит. Особенно потрясло Дашу венчание. Она всегда робко переступала порог церкви, потому что именно там ощущала в себе острое присутствие совести. В церкви жила правда, особая, недосягаемая. Даша очень хотела такой правды, но считала, что ей никогда не подняться к её сияющим вершинам. Она робела перед этой правдой, Дашины многочисленные несовершенства оскорбляли её. Когда она думала о собственном венчании, ей казалось, она умрёт от страха. Ведь ей откроется что-то великое, она переживёт священный страх познания особой духовной глубины. После этого познания жизнь уже не может быть прежней, она должна, обязана измениться, потому что человек, познавший великое, уже другой.

А Тонино венчание глумилось над этой тайной. Все будто сговорились, делали хорошую мину при плохой игре. Тайны нет, есть маскарад ряженных, есть злая ухмылка земного цинизма, который припёрся на этот праздник в грязных сапожищах и нагло топчет дорогой сверкающий паркет.

Вот почему так важно для Даши сохранить себя для этой тайны. Прийти на званый бал как подобает, с сердцем, готовым эту тайну принять. Кажется, Илья её понимает и тоже желает этого. Впереди у них прекрасная, цельная, не растраченная в мелководье удовольствий — жизнь.

— Мама, я буду счастлива с ним.

Мама опять гладит её по горячему лбу.

— Снова температура поднялась, дочка. Градусник, градусник сейчас принесу…

И уже в спину уходящей маме Даша посылает свою непростительную банальность:

— Он похож на викинга, мама! Его зовут Илья.

Как же соскучился Илья по детям! А уж дети — несказанно. Навозились, начитались, нарисовались, настроили из кубиков дворцов и замков. Проголодались.

— Сейчас будем объедаться. Кто больше съест, тот победил.

Илья жарит картошку. Вика ушла сразу же, как только муж переступил порог дома. Сорвала с крючка куртку и на выход. Не хочет видеть. Наверное, это даже лучше, когда внутри у Вики всё клокочет, любой разговор оборачивается скандалом. Прошло три месяца, как Илья ушёл из дома. Но Вика всё та же — агрессивная и злобная. Уверена, что он оставил её ради женщины, переубеждать бесполезно. Да и как переубеждать, когда теперь действительно — из-за женщины. За это время Илья понял окончательно: Даша — его судьба. И за своё малодушие он может заплатить большую цену — потерять её. Если Даша узнает, что Илья женат, она сделает всё, чтобы исчезнуть из его жизни. А куда он без неё теперь, когда всё пространство души занято одной только ею, прекрасной девушкой с катка. Он не ожидал от себя такой глубины чувств. Думал, жизнь проще, циничнее, а Даша подняла его на такую высоту, что он, пригласив её на обед, боялся за руку тронуть. Что такого особенного в ней? Много думал, да не додумался. Ведь не красавица, такая пройдёт мимо и даже не удостоится мужского любопытного взгляда. А вот проросла в Илье благоухающей веткой сирени. Вот как он определил её для себя: ветка сирени. Вычурно, не по-мужски, а возник образ и оказался верным.