Коллектив авторов - Журналистское расследование

И даже после этого звонка у Константинова и его коллег не было уверенности, что звонившие – те самые, за кого себя выдавали. Да, похоже, что они… Но где гарантии? Где уверенность, что дети – действительно живы, что они – по-прежнему в плену? Ведь мировая статистика на этот счет жестока: из неволи благополучно возвращаются лишь семеро похищенных детей из десяти…

Еще при первой встрече журналистов из Агентства с Лебедевым все вместе приняли решение: пора о ситуации со звонками похитителей доложить руководителям прокуратуры и Главного управления внутренних дел. Скрывать такие вещи дальше уже было нельзя.

Но доложить «по форме» не успели. Где-то на третьем разговоре Константинова с «Третьим» их звонок «засекли». И Константинова вызвали на допрос в прокуратуру.

Константинов, естественно, не стал отпираться, что ведет переговоры с предполагаемым преступником. А вот давать подписку о неразглашении отказался. Он посчитал ситуацию абсурдной: он, журналист, взял на себя ответственность вести переговоры с возможными преступниками, и его же в прокуратуре обязывают подписаться в неразглашении. Вместо того чтобы проинструктировать, как вести эти переговоры. Ведь опыта такого у Андрея Константинова не было.

(Позже Константинов даст послушать запись одного из этих разговоров, сделанную в Агентстве, специалисту в подобном вопросе. И ему скажут: «Сразу видно, что ведете вы переговоры неопытно; видно, что вы не подготовлены в этом плане». А еще один его друг, человек достаточно высокопоставленный в системе правоохранительных органов, скажет: «Андрей, ты попал в скверную историю… Ты удивлен, что тебя никто не инструктирует? А знаешь, почему? Если детей убьют, то виноват будешь ты. И всех собак повесят именно на тебя. А вот если детей найдут, да еще и живыми, то ты будешь последним, кому скажут „спасибо“. Если скажут вообще…»

Сегодня Константинов убежден, что его друг был прав.)

«Третий» позвонил еще пару раз все с тем же вопросом: как насчет денег? Константинов продолжал гнуть свою линию: о каких деньгах может идти речь, если мы до сих пор еще не можем понять, что вы – это вы; кто в такой ситуации будет собирать чемоданы с долларами? Звонивший – свое: мы представим доказательства. Константинов: вот, когда представите, тогда и будет разговор. А тот – опять про миллион…

8 июня разговор был абсолютной копией предыдущих. Один требовал денег, другой – доказательств. Замкнутый круг какой-то.

И, наконец, звонок «Третьего» 9 июня: «Забирайте доказательства на Шаумяна, 38».

БЕЗОШИБОЧНО

Разговор еще не закончился, а заместитель Константинова Евгений Вышенков уже рванул к дверям. Журналистыпонимали, что могут не оказаться по этому адресу первыми. Если там, действительно, как уверял «Третий», находились доказательства того, что дети живы, журналисты могли лишиться этих важных свидетельств. Несмотря на то что именно они находились в центре всех этих событий. Ведь им еще предстояло продолжать вести тяжелые переговоры.

Поступок Вышенкова в этой ситуации можно смело назвать мужественным. Ведь этот звонок мог быть чистой воды провокацией. А если в этом подвале по Шаумяна, 38, была бы бомба, например?..

Но на окошке подвального помещения жилого дома лежала фотокассета с пленкой. После проявки и печати на столе директора АЖУРа лежали снимки: на фото были Саша и Дима Бородулины с газетой в руках. «Комсомольская правда» была датирована предыдущим днем – 8 июня.

Последние сомнения в том, что дети находятся в плену у звонивших, отпали.

О происшедшем тут же доложили хозяину миллиона долларов – Андрею Лебедеву.

БЕЗОШИБОЧНО

В тот же день, зная, что губернатор города лично держит на контроле ситуацию с этим преступлением, Константинов нашел способ передать важнейшую новость Валентине Матвиенко: дети живы!

А им все мало…

«Третий» перезвонил на следующий день – 10 июня. То ли связь в баре гостиницы «Европа», где Константинов встречался с приятелем, была плохой, то ли еще что, но разговор все не получался по техническим причинам. «Третий! Третий! Я слушаю!» – кричал Константинов, а в ответ – тишина. Потом короткое – «Я перезвоню…» Но проходит полчаса, час… Звонков нет. И нервы от этого у Константинова – на пределе…

Когда, наконец, все-таки перезванивает (как это уже бывало не раз до этого – не вовремя: в машине у шефа АЖУРа находился посторонний), Константинов понимает, что «Третий» находится в заведенном состоянии. Притом что Константинов в тот день был – сама благостность: он считал, что новый виток процесса переговоров наконец-то стал позитивным.

«Ну что, вы удовлетворены доказательствами?» – грозно спросил «Третий». «Удовлетворены», – почти радостно отвечает Константинов.

«…Теперь послушай, – совсем не по-доброму перешел на „ты“ звонивший. – Сверху к миллиону ты положишь еще сто тысяч. У нас есть достоверная информация, что ты бегаешь к ментам. И за это предательство свою пулю ты уже заработал!»

«Какое предательство? К каким ментам?» – срывается и Константинов. Ему нужно продолжать этот безумный диалог с потерявшим контроль над собой преступником, а также не перепугать до смерти коллегу из одного из городских изданий, который, похоже, сам сообразил, с кем Константинов разговаривает, а значит, что-то надо ему еще объяснять, «пудрить мозги»…

«Ты положишь сверху еще сто тысяч долларов! – угрожающе повторил „Третий“. – Помни, что у тебя тоже есть дети. А менты тебя защищать не будут!»

«Слушай, ты!..» – взрывается Константинов, но звонивший отключает трубку.

Ситуация снова становится более чем тревожной… Потому что после выкриков про пулю, которую журналист «уже заработал», преступники замолчали на несколько дней. Опасность ситуации заключалась еще и в том, что один из звонков преступников Константинов все же проморгал (обнаружил очень поздно непринятый вызов на дисплее). О чем думали преступники в эти дни? Как они отреагировали на непринятый звонок?..

Константинов ходил теперь с этим мобильником, как с вживленным чипом: и в ванную, и в туалет, и возле подушки ночью клал…

А преступники в это время, оказывается …звонили совсем по другим номерам телефонов. Они обзванивали ведущие петербургские издания – «Комсомольскую правду», «„МК“ в Питере»… И везде «Третий» говорил что-то невнятное и невразумительное: Константинов, дескать, пообещал деньги, а теперь не выполняет своих обязательств, хочет «кинуть»…

Зачем они так себя вели? Ведь не для того, чтобы скомпрометировать председателя Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области перед колегами? Тогда – зачем? Просто запаниковали?..