Моника Спивак - Мозг отправьте по адресу...

Таким образом, на основании вышеизложенного очевидно, что самоубийству М. предшествовало крайне тяжелое душевное состояние, сопровождавшееся сильной общей подавленностью, повышенной нервностью. Видимо, мысли о самоубийстве уже тогда все более овладевали им. Известно, что помимо физического нездоровья у В.В. в предшествовавший самоубийству период времени сложилось стечение ряда неблагоприятных обстоятельств, главным образом в личной жизни. Его предсмертное письмо содержит в себе определенный намек на неудачи в личной жизни, связанные с трагедией неразделенной любви («Любовная лодка разбилась о быт» [275]). По ранее случавшимся в жизни В.В. аналогичным событиям нам известно, насколько мучительно, при своей обостренной впечатлительности и бурности реагирования, переживал он подобное состояние и в какие трагические, даже безысходные тона они окрашивались в его сознании. К этому надо добавить, что за последние годы у В.В. как будто намечалось стремление стабилизировать свою личную жизнь, перейти к более «оседлому» образу жизни. Возможно, что его начала тяготить неустроенность в бытовом отношении. Неудача в этом направлении могла сыграть значительную роль. Родные (сестры, мать) не могли заменить ему близкого человека, поскольку он, относясь с большой любовью и внимательностью к матери и сестрам, мало с ними общался и не делился своими интимными переживаниями.

Помимо личной жизни, не совсем благоприятно сложились обстоятельства также и в некоторых других отношениях. Имеются указания на то, что у В.В. в этот тяжелый для него период субъективно создалось чувство одиночества и покинутости со стороны его ближайших друзей, что при его общительности должно было подействовать угнетающе на его психику. [276]Что могло создать у В.В. подобное ощущение?

На первое место необходимо поставить здесь натянутость взаимоотношений, создавшуюся у В.В. почти со всеми его литературными друзьями по поводу выставки, посвященной 20-летию творческой работы В.В. и организованной им за 2–3месяца до смерти. В.В. придавал этой выставке большое значение, рассматривая ее как итог, завершение определенного большого периода своего творчества.

Сестра М., Людмила Владимировна, принимавшая деятельное участие в организации выставки, передает следующее:

Организация выставки пала в основном на самого М. Он много работал, устраивая свою выставку "20лет работы". Сам собирал экспонаты. Вообще он не любил хранить все это – афиши, черновики и т. п. Но тут он много поработал, собрал, что мог, у знакомых или друзей и сам все развешивал, приколачивал. Деятельно помогал ему в устройстве выставки только один человек, стоящий сейчас во главе «Бригады Маяковского». [277]

То, что литературные соратники и друзья В.В. никак не помогли ему в организации этой выставки, должно было сильно задеть его творческое самолюбие. Это ему не могли компенсировать большой успех и внимание, какие имела выставка у комсомольской молодежи, принявшей деятельное участие в ее организации и сформировавшей для этой цели специальную бригаду.

Вот еще характерный эпизод, рисующий состояние М. в этот период времени:

9апреля по поручению бригады был организован вечер Маяковского в Институте Плеханова. Аудитория была далеко не полна, особенно к началу, потому что студенты частью разъехались, частью были заняты учебой. Маяковский приехал вовремя, пожаловался встретившим его на плохое здоровье. Когда вошли в зал, был полумрак. «Почему мало света, мало людей», – раздраженно сказал Маяковский. Крайне недовольный, он хотел скрыться из зала, ломился в дверь, стучал палкой, но ее не отперли, и ему пришлось остаться в аудитории, чтобы не возвращаться через весь зал. Он сел в первом ряду, согнулся, закрыл глаза. Тов. С. подошел к нему поговорить. Маяковский, выйдя из тяжелой задумчивости, снова поздоровался с ним, видимо, забыв, что они только что виделись. Безнадежно махнул рукой, когда С. сказал об этом.

Публика собиралась медленно. Начался вечер с опозданием. Выступал М. исключительно бурно. У молодежи было впечатление, что на арену выпустили разъяренного зверя. Он так раскачивался, держась за пюпитр, что казалось, вот-вот перепрыгнет через него и бросится на публику. [278]

Лишенным всякого основания является, конечно, предположение о том, что в самоубийстве В.В. мог сыграть роль какой-то кризис в его творческой деятельности. На это не имеется абсолютно никаких указаний. Еще за короткое время до смерти он делился со своими друзьями обширными замыслами будущих литературных произведений, говорил о большом романе в прозе, который весь был у него в голове, оставалось только продиктовать его машинистке. [279]Говорил о новых методах в работе, которые собирался применять.

Все это указывает на то, что никакого творческого кризиса не было. Было неблагоприятное сочетание обстоятельств, на первом месте неудачи в личной жизни, вызвавшие сильное нервное расстройство, затем общее переутомление и болезненное состояние, понизившее сопротивляемость организма. Нет никакого сомнения, что если бы у В.В. создалась возможность в этот тяжелый для него период, аналогичные которому бывали в его жизни и ранее, глубокого внутреннего контакта с кем-либо из близких ему людей, несчастья не случилось бы. Роковой исход является со стороны внешней не более как случайностью; со стороны внутренней он может быть объяснен неуравновешенностью характера В.В. и склонностью его к импульсивным, под влиянием минуты, реакциям. Но этой случайности не произошло бы, если бы у В.В. было полное сознание недопустимости такого выхода из положения. Здесь им была совершена непоправимая ошибка, свидетельствующая о том, что В.В. Маяковский не до конца изжил те индивидуалистические настроения, которые были свойственны ему в дореволюционный период, с которыми он упорно боролся все послереволюционные годы и которые он, без сомнения, победил бы в конце концов, если бы не случилось этой несчастной ошибки.

Внешний облик М. производил сильное впечатление на окружающих с первого взгляда и приковывал к себе внимание. Бросались в глаза его высокая, несколько угловатая фигура, крупное выразительное лицо с тяжелым подбородком и «страшной силой взгляда», в чертах которого отражалась большая внутренняя напряженность творческой мысли.

Б. Пастернак следующим образом описывает первое впечатление, производимое М.:

Хотя всех людей на ходу, и когда они стоят, видно во весь рост, но то же обстоятельство при появлении Маяковского показалось чудесным, заставив всех повернуться в его сторону. Естественное казалось в его случае сверхъестественным. Причиной был не его рост, а другая, более общая и менее уловимая особенность. Он в большей степени, чем остальные люди, был весь в явлении. Выраженного и окончательного в нем было так же много, как мало этого у большинства. [280]