Моника Спивак - Мозг отправьте по адресу...

Назвать М. словоохотливым нельзя. Необходимо отметить, однако, что было как бы два М. На эстраде он был в высшей степени разговорчивым. В обычных же условиях, случалось, на него находили припадки неразговорчивости, когда бывал скуп на слова.

В раздражении повышал голос и начинал говорить торопливо, до пены на губах.

Слова он произносил правильно, правильно ставил ударения и строил фразы. Это «была блестящая русская речь» (Л.Ю. Брик). Следует отметить, однако, что на речи М. сказывалось иногда влияние наших южных говоров и некоторые слова М. произносил неправильно. Так, он говорил «ложите» вместо «кладете».

Писал М. скорее медленно. Вообще писать не любил и писал мало, письменная речь отступала по сравнению с устной на задний план. Писал очень отрывисто и лаконично, короткими фразами. Такой же отрывистый и лаконичный стиль был характерен, как известно, также и для поэтического творчества М.

Писал с орфографическими ошибками, что О.М. Брик объясняет главным образом тем, что часто писал фонетически, например, рифмуя к слову «жираф» слово «узнаф» вместо «узнав». Знаков препинания не ставил. Принося стихи в редакцию, просил проставить в рукописи «значки». Одно из детских писем, адресованное сестре Людмиле, было написано спиралью. [298]

Склонность к рисованию проявилась у М. очень рано, причем интересно, что рисунок носил уже на первых порах выраженный характер шаржа. Родные передают, что уже к 10годам маленький М. рисовал карикатуры на различные темы семейной жизни. Так, нарисовал раз себя с дюжиной стульев (его обязанностью было расставлять стулья к обеду). Любил рисовать карандашом, любил графику, но мог писать также и акварелью, масляными красками.

Наиболее свойственный М. художественный стиль в рисовании был, с несомненностью, в зрелый период его жизни, – стиль агитационного плаката. В связи с этим нужно подчеркнуть, что М. в рисовании предпочитал основные элементарные и яркие цвета (не полутона), схематичность рисунка и контрастность цветовых сочетаний (для ознакомления с творчеством М. в этой области см. издание собрания рисунков ИЗОГИЗа [299]).

Музыкальный слух у М. совершенно отсутствовал. В этом вопросе существует полное единогласие среди всех, знавших М. Каменский передает, что «отличался полным отсутствием музыкального слуха. Не мог спеть самой простой мелодии, хотя и порывался часто петь». Л.Ю. Брик отмечает, что музыкального слуха у М. не было никакого. Чрезвычайно фальшивил. Родные также отмечают, что музыкой М. не интересовался: «никогда не подходил даже к роялю».

В противоположность полному отсутствию музыкальной одаренности, все, знавшие М., подчеркивают его необычайную ритмическую одаренность в отношении слов, имевшую несомненно очень большое значение для его поэтического творчества. Л.Ю. Брик и Каменский указывают, что у М. чрезвычайно было развито чувство словесного ритма. Товарищ М. по школьным годам сообщает: «говорил М. <���…> необыкновенно ритмично, находясь во власти стихотворных волн, которыми он был полон».

НАСТРОЕНИЯ

М. был подвержен резким сменам и частым колебаниям настроения. Часто какая-нибудь незначительная внешняя причина могла сильно изменить настроение в хорошую или плохую сторону. Людмила Владимировна Маяковская передает, что «были свойственны довольно резкие колебания в настроениях, хотя в основном он и был человек жизнерадостный, оптимист». Она вспоминает, как однажды, выйдя в плохом настроении после лекции, М. отправился на пионерский слет и там хорошее настроение снова вернулось к нему. [300]

Кассиль также рассказывает, что однажды, находясь в приподнятом настроении духа после очень ответственного выступления, удачно прошедшего, М. никак не мог найти на Театральной площади свободного такси; это настолько испортило его настроение, что, вернувшись к себе, он совершенно забыл про свое выступление и, возмущаясь, говорил исключительно об этом сравнительно мелком происшествии.

В связи с сильно выраженными колебаниями в настроении необходимо подчеркнуть большую впечатлительность М. ко всему, что происходило вокруг него и так или иначе привлекало его внимание. О. Брик образно выражается, что «его нервная система была как бы обнаженной перед падавшими на нее извне раздражениями». «Все окончания нервов были как бы выведены наружу» (Л. Кассиль).

«Был крайне впечатлителен. Неудачи действовали на него угнетающе, успех окрылял. Свою впечатлительность М. умел скрывать» (Л. Маяковская).

Можно было бы еще отметить здесь следующее. Несмотря на то что в своих публичных выступлениях М. всегда бывал очень самоуверен и не смущался никакими проявлениями отрицательного к себе отношения, он был в глубине души очень чувствителен к мнению «аудитории». Как пример можно привести следующее воспоминание, рисующее реакцию М. на провал его пьесы «Баня» в театре Мейерхольда:

"Провал «Бани». На общественном просмотре публика толпами демонстративно покидала партер. Маяковский все подбегал к бригаде, которая в полном составе сидела на балконе, и спрашивал:

– Ну, как? Вам-то нравится?" [301]

С повышенной чувствительностью М. к внешним воздействиям сочетается мнительность. Например, возил с собой в дороге специальную мыльницу. Когда останавливался в гостинице, после каждого посещения мыл руки, вообще имел привычку часто мыть руки.Асеев пишет:

…отсюда всегдашний страх… к случайному, микроскопическому врагу – заражению, царапинке, порезу. Отсюда наивсегдашняя… повышенная осторожность, переходящая зачастую в мнительность, особенно за последние годы. В парикмахерской требовал полной генеральной и безусловной дезинфекции всего инвентаря перед своей стрижкой. [302]

Неудивительно поэтому, что М. начинал сильно нервничать и беспокоиться, когда заболевал кто-нибудь из родных или близко знакомых. По этой же причине не любил навещать больных и не любил, чтобы его навещали, когда сам бывал болен. Передают, что М. боялся нападения на себя. Например, когда выходил из дому, особенно поздним вечером, брал с собой большую палку.

М. был человеком сильных чувств и влечений, склонный к интенсивным и глубоким переживаниям. Хотя он был способен волевым усилием подавлять свои чувства, тем не менее, при большой непосредственности его характера, это не всегда ему удавалось. Этим объясняется то, что его реакции часто бывали очень бурными и несдержанными. Находясь в состоянии сильного душевного волнения, он мог плакать, рыдать. Так было с ним, когда написал «Про это». На этот счет должна быть отнесена свойственная ему, достигавшая временами сильной степени общая неуравновешенность в характере. К этому необходимо присоединить еще ясно выраженную склонность давать импульсивные, под влиянием момента, реакции, которую родные характеризуют как вспыльчивость.