Денис Соловьев - Группа Альфа спецназ КГБ СССР и ФСБ России

Вот так сдержанно и скупо Николай Калиткин говорит об одной из блистательнейших операций Группы. Мне приходилось слышать такую байку. Во время встречи по обмену опытом с коллегами одного зарубежного элитного подразделения спецназа боец “Альфы” описал эту ситуацию в Сухуми немного подробнее, а в ответ услышал:

— Парни, мы вас, конечно, уважаем, но мы ж приехали делиться опытом, а не выслушивать всякую фантастику!..

Евгений Исаков:

— Сколько же это — считанные секунды, время, которое длится операция? Это столько же, сколько потребуется террористу, чтобы он успел нажать на спусковой крючок пистолета, приставленного к виску заложника. Или надавить кнопку взрывного устройства.

Любая операция, проводимая Группой “А”, длится по времени не более 10–12 секунд. Первые 2–3 секунды мои, остальные — группы захвата. Необходимо всё сделать так, чтобы захватить террориста на вдохе, защёлкнуть на нём наручники, освободить заложников, и только потом можно и выдохнуть.

Стреляя из автомата или пистолета, используя средства специального арсенала, боец группы всегда знает, куда попасть, и попадает туда, куда надо. В нашей работе всегда должны были участвовать только ювелиры, а не слоны в посудной лавке. Но в каком-то смысле Группа “А” и есть команда ювелиров особого профиля.

Вернёмся на несколько лет назад, в декабрь 79-го. Штурм дворца Амина (он же Тадж-бек) — одна из решающих и жестоких проверок Группы на мастерство и мужество. Участник штурма Николай Берлев так оценил эту боевую операцию:

— По всем правилам военной науки в том бою победить нам было почти невозможно. Противник многократно превосходил нас по численности. Победу одержали силой духа, сказались и многолетние тренировки, и боевая выучка. Тогда мы понесли первые потери.

Воспоминания участников штурма (есть уже много публикаций) невозможно читать без замирания сердца и чудовищного напряжения. Виктор Карпухин руководил одной из подгрупп “Грома”, приданной роте старшего лейтенанта В.Шарипова, им надлежало первыми выдвинуться по серпантинной дороге к дворцу на пяти БМП под прикрытием огня “Шилок”. Первая машина была сразу же подбита ураганным огнём осаждённых. Виктор Фёдорович вспоминал позже:

— Я был командиром одной из подгрупп. Когда БМП по дороге остановилась, я слегка припугнул оператора-наводчика. Сказал ему, чтоб не жалел боекомплекта, а стрелял в максимальном темпе. И он постарался, да так, что в машине просто дышать было нечем. Очень скоро все снаряды и патроны к пулемёту, спаренному с пушкой, были израсходованы.

Заставил механика-водителя подъехать поближе к дворцу. Под таким плотным огнём не то, что десантироваться, а высунуться — и то было безрассудно. Поэтому механик-водитель подогнал БМП почти к самому главному входу. Благодаря этому в моём экипаже легко ранили только двух человек. Все остальные подгруппы пострадали гораздо сильнее.

Я выскочил первым, рядом со мной оказался Саша Плюснин. Открыли прицельный огонь по афганцам, которые стреляли из окон. Тем самым дали возможность десантироваться всем остальным бойцам нашей подгруппы. Они сумели быстро проскочить под стены и прорваться во дворец.

Стрельба была такая, что на БМП все триплексы были разбиты, а фальшборт от стрелковых поражений выглядел как дуршлаг. Нас спасло только то, что мы были в бронежилетах, но ранены были практически все. Солдаты за нас цеплялись. Они бегали сзади и пытались получить хоть какое-то указание. Считалось: если ты рядом с “Альфой”, то жить останешься. Хотя с нами небезопасно было, потому что мы всё время лезли в самое пекло. Подготовка стрелковая нам помогла.

По лестнице я не вбежал, а вполз, как и все остальные. Бежать там было просто невозможно, и меня бы убили три раза, если б я там бегал. Там каждая ступенька завоёвывалась — примерно как в рейхстаге. Сравнить, наверное, можно. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали всё пространство вокруг, и потом — к следующему укрытию.

Михаил Михайлович Романов, командир группы “Гром”:

— Плотность огня была невероятная, ничего не было слышно… Ответный огонь из дворца вели не только гвардейцы, проснулись батальоны и танки, закопанные в землю. Прошло две минуты боя, а в отряде из 24 человек было уже 13 раненых. Что делать? Страх страхом, но задачу выполнять надо.

Выдвинулись к входу. Там уже были Карпухин, Берлев, тяжело ранило Емышева. Его срочно перенесли в БМП. Меня контузило, и я оказался в машине. Из ушей текла кровь, в голове — гул. Когда очухался, увидел, что рядом собрались Козлов, Голов, Плюснин, Соболев, Гришин, Филимонов, Семёнов… Прошли через окно с правой стороны. Ребята действовали отчаянно. Нам удалось прорваться на второй этаж. По звуку автомата определяли, где наш автомат, где чужой. Этажная площадка была залита кровью.

Один из руководителей операции “Шторм — 333” генерал-майор Юрий Иванович Дроздов так описывает картину окончания боя: “Вошли во дворец. Внизу, в холле, продолжали перевязывать раненых. Разгорячённые только что закончившемся боем, проверяя, нет ли затаившихся аминовцев, ходили спецназовцы и штурмовики. В.Карпухин подошёл с каской в руках, показал застрявшую в триплексе пулю.

— Смотри, генерал, как повезло. Я теперь маму увижу.”

Закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР Героями Советского Союза стали только четыре офицера: Г.И.Бояринов (посмертно), В.В.Колесник, Э.Г.Козлов и В.Ф.Карпухин. Вспоминая день, когда ему вручили Золотую Звезду, Виктор Фёдорович рассказывал:

— В этот день что-то вроде субботника было. После субботника нам объявили, что мы должны явиться в Кремль. Я скорее домой. Под душем постоял, костюм надел, галстук, даже просохнуть не удалось до конца — и в Кремль. Довольно долго ждали. Потом все сели вдоль стола и был зачитан текст Указа. Звёзды Героев были вручены и ордена Ленина.

Мы должны были опять на субботник вернуться, но зампред КГБ отпустил. Мы сбросились и поехали в ресторан “София”. Отдельный кабинет заказали… Решили побалагурить: на одного надели все наши награды. Получилось — пятижды Герой Советского Союза с десятью орденами Ленина. И вытолкнули его в зал. Там все сели.

Возглавить “Альфу” ему пришлось в самых разгар горбачёвской “перестройки”, когда заполыхали национальные окраины, бесконечные многотысячные митинги в крупных городах становились неуправляемыми и прочее, и прочее. “Альфе” вместе с “Вымпелом” и “Витязем” больше месяца пришлось поработать в Нахичевани, где одемокраченый народ взялся сносить государственную границу. Поработала она и в пылающем Баку, и в Нагорном Карабахе. В то же время президент Горбачёв, полюбивший заграничные турне, никуда не вылетал без сопровождения “Альфы”. При этом не забывал надеть под рубашку тонкий спецназовский бронежилет-“визит”. Шибко хотелось Михаилу Сергеевичу остаться в живых и своими глазами увидеть “дело всей своей жизни”, как он выразился, — развал великой Державы. Другие высокопоставленные чиновники тоже хотели иметь рядом супернадёжных парней. Приказ есть приказ — сопровождали. Справедливо и едко отозвался на сей счёт один из бойцов: “Использовать “Альфу” для охраны номенклатуры — это всё равно, что паровым молотом колоть грецкие орехи”. А тут пошёл накат на спецслужбы — да какой!.. Группа “А”, тем не менее, оставалась глубоко засекреченной, как и в год создания.