Питер Сингер - Освобождение животных [litres]

Этому не следует удивляться. Исследователи, будь то психологи, медики или биологи, – тоже люди, и у них есть те же недостатки, что и у любого из нас. Они хотят строить карьеру, получать повышения, печатать свои работы и обсуждать их с коллегами. Публикация статей в профильных журналах – важная часть продвижения по карьерной лестнице, сопровождаемая повышением статуса. Так происходит во всех областях науки – не только в психологии и медицине, но и в философии и истории. Это понятно и само по себе не заслуживает критики. Философы и историки, публикующие статьи ради карьерных перспектив, не причиняют никому особого вреда – разве что переводят бумагу и утомляют коллег. Но те, чья деятельность связана с опытами на животных, могут причинять им острую боль или длительные страдания. Поэтому их работу нужно намного строже стандартизировать с точки зрения целесообразности.

Государственные учреждения в США, Великобритании и других странах, поддерживающих биологические исследования, стали главными поборниками экспериментов на животных. Бюджетные фонды, получающие средства налогоплательщиков, профинансировали бо́льшую часть описанных в этой главе экспериментов. Многие министерства и ведомства оплачивают эксперименты, лишь весьма косвенно связанные с задачами самих этих ведомств. Выше я писал об экспериментах, профинансированных в США Национальным институтом здравоохранения, Управлением по вопросам алкоголизма, употребления наркотиков и психического здоровья, Федеральным управлением авиации, Министерством обороны, Национальным научным фондом, НАСА и другими. Трудно понять, зачем армии США оплачивать опыты на крысах, обколотых наркотиками, нагретых до высокой температуры и обмазывающих себя мочой, и зачем Национальному институту здравоохранения выделять деньги на ЛСД для слонов.

Поскольку эти эксперименты оплачиваются государством, нет необходимости пояснять, что не существует закона, который запрещал бы их проводить. Есть законы, запрещающие обычным людям забивать собак до смерти, но американские ученые могут безнаказанно совершать подобные вещи, и никто не будет проверять, приводят ли их действия к каким-то открытиям (что отличало бы их от банальных побоев). Причина в том, что статус и влияние научного сообщества, поддерживаемого из собственных интересов различными группами (в том числе и теми, кто выращивает животных для продажи лабораториям), успешно сдерживают любые попытки установить правовой контроль.

Роберт Уайт из Кливлендской городской больницы общего профиля – экспериментатор, специализирующийся на трансплантации голов обезьян. Он поддерживает жизнь голов животных в специальном растворе после их полного отделения от тела. Это идеальный пример ученого, который считает лабораторных животных инструментом для исследований. Он и сам говорил, что главная цель его работы по отсечению голов обезьянам – «создать живой лабораторный инструмент» для изучения мозга. Журналист, которому он в этом признался, описал визит в лабораторию Уайта как «редкую и леденящую душу возможность заглянуть в холодный и равнодушный мир ученого, где жизнь животного не обладает никакой ценностью и служит лишь целям экспериментов» [124].

По мнению Уайта, «включение животных в нашу этическую систему бессмысленно с философской точки зрения и невозможно с точки зрения практики» [125]. Иными словами, Уайт считает, что не связан в работе с животными никакими этическими ограничениями. Так что нас не должно удивлять, что другой журналист, бравший интервью у Уайта, пишет: «Его раздражают правила, установленные руководством больницы и страховыми компаниями. Он называет себя элитистом и считает, что врачами должны руководить только врачи» [126].

Еще один активный враг госрегулирования в этой сфере – нобелевский лауреат Дэвид Балтимор, профессор Массачусетского технологического института. В своем недавнем выступлении на национальном совещании Американской ассоциации содействия развитию науки он говорил о долгих часах, которые он и его коллеги потратили на борьбу против регулирования их работы [127]. Причина такого неприятия ограничений стала понятна несколькими годами ранее, когда он выступил в одной телепередаче с философом из Гарварда Робертом Нозиком и другими учеными. Нозик спросил у исследователей, рассматривался ли когда-либо тот факт, что в ходе эксперимента будут убиты сотни животных, как повод не проводить такой эксперимент. Один из ученых ответил: «Насколько я знаю, нет». Нозик уточнил вопрос: «То есть жизни животных не принимаются в расчет?» Ученый ответил вопросом на вопрос: «А зачем?» Тут вмешался Балтимор и сказал, что не считает, что эксперименты на животных вообще вызывают какие-то моральные проблемы [128].

Такие люди, как Уайт и Балтимор, – возможно, блестящие ученые, но их высказывания по вопросам, связанным с животными, показывают, что в философском плане они полные профаны. Я не знаю ни одного современного профессионального философа, который согласился бы с тем, что включать животных в нашу этическую систему невозможно или бессмысленно и что эксперименты на них не представляют никакой этической проблемы. С точки зрения философии такие заявления ничем не отличаются от убеждения в том, что Земля плоская.

Пока что американские ученые чрезвычайно жестко выступают против общественного контроля над их опытами на животных. Они успешно борются с попытками установить минимальные требования, которые защищали бы животных от страданий в ходе экспериментов. Единственный федеральный закон США в этой области – Акт о благополучии животных. Он устанавливает стандарты по транспортировке, содержанию и уходу за животными, которые продаются как домашние питомцы, выставляются напоказ или используются в научных экспериментах. Однако если говорить о самих экспериментах, то закон позволяет ученым делать абсолютно все, что им угодно. И это сознательная мера. Согласительный комитет Конгресса США при принятии закона пояснил, что он «защищает исследователя, выводя из-под действия правил всех животных во время самих исследований или экспериментов», а сам комитет «не намерен никоим образом вмешиваться в исследования или эксперименты» [129].

В одном из разделов закона говорится, что частные компании и другие организации, подпадающие под его действие (к ним не относятся проводящие исследования госорганы и многие мелкие структуры), должны подавать отчеты, в которых обязаны обосновать проведение болезненных экспериментов без анестезии необходимостью достижения научных результатов. При этом не предпринимается попыток оценить, достаточно ли эти результаты важны, чтобы оправдать причинение животным боли. В данном случае требования влекут лишь дополнительную бумажную работу, на что в основном и жалуются экспериментаторы. Они, конечно, не могут постоянно бить собак током, вызывая у них чувство беспомощности, и при этом давать им обезболивающие; не получится и вызвать депрессию у обезьян, если дать им забыться при помощи наркотиков. В подобных случаях исследователи честно заявляют, что целей эксперимента нельзя достичь при использовании анестетиков, и продолжают свои опыты, как если бы закона не было вовсе.