Игорь Стравинский - Музыкальная поэтика. В шести лекциях

Мы уже говорили ранее, что слушатель становится в некотором смысле партнером композитора. Это предполагает, что музыкальное образование слушателя достаточно обширно и он способен не только уловить основные черты произведения, но и даже до известной степени проследить за изменениями, происходящими в нем по мере того, как оно раскрывается.

На самом деле, такое активное участие слушателя, бесспорно, большая редкость, как и появление творца в человеческой массе. Это необыкновенное участие доставляет партнеру такое живое удовольствие, что соединяет его с сознанием, задумавшим и осуществившим произведение, которое он слушает, и дарует ему иллюзию отождествления с творцом. В этом и заключается смысл известного афоризма Рафаэля: «Понимать – значит быть равным».

Но такое понимание – исключение из правил; бо́льшая часть слушателей, как бы внимательно они ни относились к музыкальному процессу, наслаждаются музыкой лишь пассивно.

К сожалению, существует еще одно отношение к музыке – оно отличается и от отношения, при котором слушатель отдается музыке, шаг за шагом следуя за ней в ее развитии, и от отношения слушателя, прилежно старающегося идти с ней в ногу, – я говорю о равнодушии и апатии. Таково отношение снобов, фальшивых энтузиастов, которые видят в любом концерте или представлении лишь возможность поаплодировать великому дирижеру или признанному виртуозу. Достаточно и мимолетного взгляда на эти «серые от скуки лица», по выражению Клода Дебюсси, чтобы измерить мощную способность музыки вводить в ступор тех несчастных, которые слушают ее, но не слышат. Те из вас, кто оказал мне честь, прочитав «Хронику моей жизни», вероятно, помнят, что я затрагивал этот вопрос, когда говорил о механическом воспроизведении музыки.

Само по себе распространение музыки всеми возможными способами – прекрасно, но распространять ее повсеместно, не принимая мер предосторожности и волей-неволей предлагая ее широкой публике, которая не готова ее услышать, означает делать эту публику уязвимой для самого смертоносного пресыщения.

Прошло то время, когда Иоганн Себастьян Бах с легкостью проделал долгий путь пешком, чтобы услышать Букстехуде. Сегодня радио доставляет музыку прямо в дом в любое время дня и ночи. Это освобождает слушателя от всяких усилий, кроме одного – настроить приемник. Музыкальное чувство нельзя приобрести или развить без практики. В музыке, как и во всем остальном, бездействие приводит к постепенному параличу, к атрофии способностей. В подобных условиях музыка превращается в наркотик, который не стимулирует разум, но парализует и притупляет его. Получается, что новшество, созданное, чтобы сделать людей любителями музыки, обеспечивая ей все более и более широкое распространение, нередко добивается лишь того, что публика, чей интерес стремились вызвать, а вкус развить, теряет к музыке всякий аппетит.

Итак, моя задача почти выполнена. Прежде чем я закончу, позвольте мне выразить большое удовлетворение, которое я испытываю, когда думаю о внимании, уделенном мне моими слушателями, – внимании, которое, я надеюсь, является свидетельством единения, что я так горячо желал бы чувствовать между нами.

Именно единение и станет темой нескольких заключительных слов, которые я бы хотел произнести в форме эпилога о смысле музыки.

Наше знакомство состоялось под строгим руководством порядка и дисциплины. Мы подтвердили принцип отвлеченного волеизъявления, который лежит в основе творческого акта. Мы изучили феномен музыки как спекулятивное понятие с точки зрения звука и времени. Мы рассмотрели формальные элементы музыкального ремесла. Мы затронули проблему стиля и поговорили об истории музыки. В этой связи, в качестве примера, мы проследили за воплощениями русской музыки. В заключение мы обсудили различные проблемы, связанные с исполнением музыки.

В ходе наших занятий я несколько раз упоминал о важнейшем вопросе, который волнует не только музыканта, но и вообще всякого человека, движимого духовным импульсом. Этот вопрос, как мы видели, неминуемо подводит нас к поиску единого в множественности.

И в итоге я вновь оказываюсь перед вечной проблемой, с которой обычно сталкиваются в ходе любого онтологического исследования, – проблемой, неизбежно влекущей всякого, кто нащупывает путь в царстве разнообразия, будь он ремесленник, физик, философ или богослов, – таково устройство человеческого сознания.

Оскар Уайльд сказал, что любой творец всегда рисует свой собственный портрет: то, что я наблюдаю в других, можно увидеть и во мне. По всей вероятности, искомое единство куется без нашего ведома и утверждается в пределах, которые мы устанавливаем для произведения. Лично я, если меня и влечет к новизне ощущений – к эффектности, одним словом – и я отбрасываю избитое и давно надоевшее, все равно убежден в том, что непрестанная погоня за новизной является не чем иным, как проявлением обычного любопытства. Вот почему я нахожу бессмысленным и опасным совершенствование техник, ведущих к открытиям. Если буквально все привлекает наш интерес, это выдает желание найти удовлетворение в многообразии. Но в бесконечном разнообразии истинную пищу никогда не найти. Развивая свои аппетиты, мы только приобретаем ложный голод, ложную жажду, а ложные они потому, что их ничем нельзя утолить. Насколько естественнее и благотворнее стремиться к единственной и ограниченной реальности, чем к бесконечному разнообразию!

Вы скажете, это все равно что петь хвалу однообразию?

Ареопагит утверждает, что чем выше чин ангелов в небесной иерархии, тем меньше слов они употребляют, так что наивысший из всех произносит лишь один слог. И неужели это пример столь пугающего нас однообразия?

По правде говоря, невозможно спутать однообразие, порожденное недостатком разнообразия, с единством, которое есть гармония многообразия, упорядочивание множественности.

«Музыка объединяет», – говорит в своих мемуарах китайский мудрец Су Ма Цзэнь [120] Речь идет о потомственном китайском историографе династии Хань по имени Сыма Цянь (145 – ок. 86 до н. э.). . Единства нельзя достичь, если к нему не стремиться, несмотря на все трудности. Но потребность творить устраняет любые препятствия. На ум приходит евангельская притча о женщине в родовых муках, которая «терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» [121] Ин. 16:21. . Как нам устоять и не уступить непреодолимой потребности поделиться со своим ближним радостью, которую ощущаем, когда видим, что на свет появляется нечто, обретшее форму благодаря нашим действиям?