Терри Вёртс - Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю

И тогда я спросил: «Для чего эта красная кнопка?» Невинный, как мне казалось, вопрос. Наш бедный гид, который был в прекрасном настроении, проводя экскурсию для астронавтов-новичков, застыл на месте, и кровь буквально отлила у него с лица. Он смущенно спросил: «А ты правда не знаешь?» Нет, никто из нас не знал. Но мы быстро это выяснили. Видите ли, ракеты в основном запускаются на автопилоте, но у космического челнока была предусмотрена довольно ограниченная возможность пилотирования вручную членами экипажа. Например, в крайне маловероятном случае, когда пилотируемый шаттл или даже беспилотный корабль могли отклониться от своего курса и уйти в сторону Диснейленда в Орландо, были бы предприняты некоторые критические по времени меры. В первую очередь, диспетчеры полетов в Хьюстоне заметят отклонение от траектории и известят об этом экипаж, чтобы он предпринял необходимые действия.

В первые девяносто секунд запуска шаттла ручное управление полетом невозможно, поэтому командир включит резервный компьютер и будет надеяться, что полет пойдет в правильном направлении. Если отклонение от курса произошло после девяносто второй секунды полета, командир может перейти на ручное управление и отрегулировать его, чтобы направиться в море, подальше от населенных пунктов. Если ни один из этих вариантов не сработает – ну, вот тут-то и появится красная кнопка.

Сначала Хьюстон срочно свяжется с экипажем и назовет секретное кодовое слово, предупреждая их о том, что должно будет произойти. Затем офицер по безопасности возьмет на себя контроль над ситуацией и нажмет красную кнопку, посылая ракете компьютерные команды, которые приведут в действие несколько устройств на борту, взрывы которых разорвут ракету на части. Это позволит избежать уничтожения населенных пунктов и гибели ничего не подозревающих гражданских лиц. Но при этом все астронавты, находящиеся на борту, погибнут. Это решение должно быть принято в течение нескольких секунд.

Лицо бедного гида побелело, как у призрака, когда он извиняющимся тоном рассказывал нам подробности того, как он, сам офицер по безопасности, будет отправлять сигнал FTS (о прекращении полета) нашему транспортному средству, после чего шаттл будет взорван, и мы ничего не сможем с этим поделать. Это было хорошей новостью для Disney World и жителей Флориды, но не для людей, находящихся в шаттле.

Эта информация вызвала неловкий смех и болезненные шутки летчиков-истребителей: «Можно ли мне взять твою стереосистему, чувак? Где ключи от твоей машины?» Вполне понятно, что безопасность гражданских лиц на земле важнее, чем безопасность астронавтов, и в течение шестнадцати лет в НАСА я никогда не слышал, чтобы кто-то сомневался в этом. Тем не менее услышанное заставило меня посмеяться и задуматься, выиграл ли этот парень награду за «самый ироничный дежурный титул» – офицера по безопасности в воздухе. Это, конечно, не офицер по безопасности астронавтов.

Несмотря на случай с «красной кнопкой», это была отличная первая официальная поездка в Космический центр Кеннеди, и я буквально загорелся желанием отправиться в космос после того, как я увидел «Атлантис» и его команду на стартовой площадке. И хотя система FTS использовалась на протяжении многих лет для уничтожения беспилотных ракет, беспомощно сбившихся с курса, к счастью, она никогда не применялась для упреждающего завершения человеческой миссии. Но для нашего класса это было отрезвляющим напоминанием об опасности профессии, которую мы выбрали.

Полет в космос не для слабонервных. И в нем абсолютно все находится под контролем.

Рев двигателей был ошеломляющим. Я думал, что много чего повидал, будучи летчиком-испытателем и пилотом реактивного истребителя, летавшим более чем на сорока типах самолетов. Но этот звук был невероятно громким. Я остро осознавал, какое в эмоциональном отношении значительное событие должно сейчас произойти в моей жизни. Я был пилотом «Индевора», было 04:14 утра, 8 февраля 2010 года. Три основных двигателя только что взревели, шла их шестисекундная проверка бортовыми компьютерами, которая предпринималась для того, чтобы удостовериться, что все работает штатно, потому что при низкотемпературном режиме, когда происходит зажигание твердотопливных ракетных ускорителей (ТДУ), их нельзя будет остановить. Мы либо улетим в космос, либо погибнем, пытаясь попасть в него.

Ночь превратилась в день. Нулевая готовность, затем зажигание двигателей, 4536 килограммов взрывоопасного топлива в секунду выбрасываются из каждого сопла, 453 килограмма в секунду проходит через каждый из трех основных двигателей. Рев, вибрация, ускорение и дикая ярость того момента потрясли меня, когда наш двухсоттонный корабль в одно мгновение взмыл ввысь со стартовой площадки. Свет от пламени, вырывающегося из ракетных двигателей, отражался от тонкого слоя облаков, парящих на полуторакилометровой высоте, отбрасывая ослепительно яркий свет на огромное расстояние вокруг. Найдите минутку, чтобы погуглить в Интернете видеозапись запуска «STS-130», и вы найдете любительские видеосъемки, которые люди размещали в сети. Вы услышите, как они возбужденно реагируют на отсчет времени, как кричат и подбадривают нас при запуске, когда от отсветов пламени ярким светом загораются облака. Их реакции удивительные, непосредственные, безудержные и полные благоговейного трепета: «Мы сделали это!» Присутствовать при запуске космического шаттла – это воочию увидеть одно из лучших изобретений человечества.

Пока десятки тысяч людей радостно наблюдали за взлетом нашего корабля, я меньше всего думал о том, какие эмоции это событие вызывало у них. Я был внутри шаттла, который должен был лететь вверх и вперед, и моя голова должна была соображать четко. «Индевор» быстро несся к своей цели – орбитальной плоскости, на которой находилась космическая станция. Главные двигатели сбавили обороты примерно на тридцать секунд, затем снова поддали газу, после чего последовал выход корабля на нужную траекторию, рассчитанную так, чтобы не дать хрупкому космическому шаттлу быть раздавленным давлением в плотных слоях атмосферы.

«Маневр выравнивания, Хьюстон» и «Индевор», поддайте газу», – это были переговоры по радиосвязи между центром управления полетом и нашим командиром Джорджем Замка (Замбо). Хотя я слышал эти команды сотни раз во время тренировок, быть придавленным к креслу под воздействием растущей силы перегрузки, ошеломленным ревом от взрывов более 10 000 килограммов топлива в секунду, видеть, как ночь превращается в день, – все это делало настоящий запуск гораздо более впечатляющим, чем тренировки на тренажере в Хьюстоне.