Терри Вёртс - Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю

Учитывая важность психологического аспекта космических путешествий, специально назначенные психологи НАСА на протяжении всего полета осуществляли наблюдение за экипажем. На время каждого отправления в космос за семьями астронавтом закреплялись помощники: их поддержка была просто незаменимой. Помощницей мой семьи была замечательная женщина Бет Тернер. Она помогала моим родным организовывать наши еженедельные видеоконференции, когда я был в космосе; находилась в постоянном контакте с моей семьей, чтобы знать, что у них все хорошо; принимала участие в подготовке посылок из дома, которые отправлялись на грузовых кораблях, периодически пополняя мои запасы такой важной вещи в космосе, как шоколад. Я просто не могу удержаться от самых хороших слов в адрес Бет; она была замечательной. Во всех официальных психологических исследованиях состояния астронавтов подчеркивается важность такого рода помощи, когда друг вашей семьи поздравляет ваших родных с днями рождения, направляет вам в космос видео-приветствие от ваших друзей и т. д. Спасибо, Бет, что помогла мне избавиться от беспокойства.

Я принял участие в эксперименте под названием «Дневники», в котором также участвовали многие астронавты, побывавшие на МКС с момента запуска первого экипажа в 2000 году. Руководитель этой программы – доктор Джек Стастер, один из ведущих мировых исследователей в сфере поведения людей, находящихся в длительных экспедициях. Он много написал об экспедициях в Арктику, а также о космических путешествиях. Но, самое главное, он – хороший парень. В течение всего времени, проведенного в космосе, я вел аудио-дневник, в котором каждую неделю рассказывал о том, что происходило со мной, что было забавным, удивительным, замечательным, вызывающим гнев или разочарование, скуку и т. д. Какие бы эмоции ни испытывал, я фиксировал их в аудио-формате, чтобы Джек Стастер смог их проанализировать. Он более чем кто-либо другой был знаком с моими истинными мыслями и чувствами, которые я испытывал, находясь в космосе. Записывать аудио было гораздо удобнее, чем писать. На говорение уходило меньше времени, чем я потратил бы на письмо, поэтому это хорошо сработало.

Когда вернулся из космоса, я провел некоторое время с Джеком, обсуждая результаты его анализа, и они были интересными. Он был в курсе разочарований, с которыми я столкнулся, радостей, которые испытал; знал о взаимодействии, которое у меня сложилось с товарищами по команде. Он был осведомлен о том, что шло хорошо, а что расстраивало меня. Он был в курсе всего, потому что я был честен со своим дневником. Я написал, а точнее, рассказал о том, что происходило и как я к этому относился.

Совершенно другая история складывалась с официальными психологами НАСА. Если ваш летный врач или назначенный психолог узнают, что что-то было не так, велика вероятность, что они сообщат об этом руководству полетами, и те примут меры, чтобы вычеркнуть вас из списка астронавтов, допущенных к полетам в космос; изменят ваше расписание, а может быть, даже предпримут в отношении вас другие официальные меры. По этой причине пилоты ВВС и астронавты НАСА похожи друг на друга, когда беседуют с врачами, которым всегда отвечают, что жизнь прекрасна. Обычно мы говорили, что от визита к летному врачу ничего хорошего ждать не приходится. Лучшее, на что вы могли надеяться, это на то, что ваш летный статус останется без изменений, поэтому меня всегда устраивали результаты бесед с официальными психологами. Как летчик-истребитель я привык разграничивать свою жизнь. Что бы ни происходило дома в личной жизни, я оставлял все проблемы там. Я шел на работу, сосредоточившись на предстоящих мне полетах. F-16 был очень требовательным; любая невнимательность со стороны пилота могла с легкостью привести к катастрофе, поэтому всякий раз, когда я бывал в кабине F-16, я на 100 % сосредотачивался на управлении самолетом.

Умение разделять работу и личную жизнь я затем перенес в карьеру астронавта. Что бы ни происходило дома или на работе, я всегда мог сосредоточиться на своем задании. Отставить эмоции. Спокойно. Предельная собранность. Опытный летчик-испытатель. Летая на самолетах, космических шаттлах или космической станции, я всегда мог сфокусироваться на своих непосредственных обязанностях, абстрагируясь от того, что происходило в остальной части моей жизни. Когда с женой очень плохо обошлось руководство НАСА, я смог остаться профессионалом и выполнял свои обязанности в космосе, не допуская даже намека на свои проблемы на Земле. Когда после возвращения из полета дома возникли реальные личные проблемы, я прошел все РРС (личные психологические конференции) с НАСА, не давая ни малейшего намека на свои трудности. Короткие встречи с психологами действительно были очень приятными: мы шутили и разговаривали о спорте и погоде, а в моей жизни тем временем назревали довольно серьезные проблемы, но мы этого не обсуждали. Это полностью касалось только меня. Я не виню врачей за то, что они не улавливают таких вещей, потому что, если пациент не собирается обсуждать трудные ситуации, в которые он попадал или в которых находится в данный момент, врачи могут просто о них не знать. При этом я понимаю, что подобное разграничение проблем было несправедливо по отношению к семье. Но это был мой способ решения возникших спорных вопросов, и, в конце концов, я с этим справился.

В голливудских фильмах пилоты и астронавты всегда кричат и очень эмоциональны. В реальной жизни мы очень уравновешенные и стойкие. Когда при взлете в левый двигатель вашего реактивного самолета попадает стая птиц и это провоцирует взрыв лопаток компрессора, а потом приводит к возгоранию, после чего двигатель заклинивает, вы не захотите, чтобы в такой ситуации ваш пилот орал и визжал. ВВС иногда привозили психолога в нашу эскадрилью F-16, чтобы он проводил беседы о необходимости «быть открытым» и не слишком замыкаться в своих проблемах. Можете себе представить, как проходили эти встречи с группой брызжущих тестостероном, нацеленных на лучший результат пилотов-истребителей. Мы кивали, соглашаясь с психологом, а потом шли обратно, в эскадрилью, чтобы поговорить о последних полетах и предстоящей нам новой передислокации. Оставляя личные проблемы при себе, смеясь и шутя, в нашем самовосприятии мы оставались лучшими пилотами планеты Земля.

Одним из ярких примеров того, как можно повлиять на психологию экипажа, стала серия инцидентов с нашими грузовыми кораблями. Прямо перед запуском 42/43 экспедиции при взлете взорвался космический корабль Orbital Cygnus , и вместе с ним погибли тонны наших запасов. Через несколько месяцев взорвался российский корабль «Прогресс». А еще через несколько месяцев после этого инцидента взорвался SpaceX Dragon . Три грузовых корабля потеряны за восемь месяцев. Это было, мягко говоря, непростое время для программы МКС. Но это также повлияло на нас, на команду. Помимо того, что после каждого неудачного запуска мы лишались очередной части наших запасов, после взрыва «Прогресса» русские решили задержать отправку замены нашего экипажа, потому что они должны были стартовать на ракете, которая должна выводить на орбиту «Прогресс». Это означало, что им требуется провести расследование, прежде чем в космос будет отправлен следующий экипаж, и наша команда может быть расширена: на борту будут находиться шесть человек, и она не будет сокращена до трех в течение продолжительного времени.