Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Письмо государыни вряд ли уже было получено, когда престарелый фельдмаршал, граф Задунайский, решил, что в сложившейся ситуации надо брать инициативу в собственные руки. Он взял ответственность на себя, послав 7 августа Суворову письмо, изменившее весь ход кампании:

«Милостивый государь мой! Новости из Константинополя и все другое из Турции уверяют нас, по крайней мере на настоящее время, о удержании покоя и мира с сей стороны, и, напротиву, по тем, что мы имеем из Польши и Литвы, становится в свое время ничто значущей неприятель час от часу дерзче и хитрее. Соображая все сии обстоятельства <���…> я нахожу быть очень надобным и полезным сделать сильной отворот сему дерзкому неприятелю и так скоро, как возможно, от стороны Бржестя [1353] Брест-Литовский. и Подляского и Троцкого воеводств, дабы чрез то общественные действия с прусскими войсками на Висле [1354] Король и его армия все еще осаждали Варшаву, но явно без ожидаемого в начале успеха. и наших одних в Литве лучше возможно облегчены и к их цели доведены быть могли <���…> К сему назначению суть уже действительно два корпуса командированы, состоящие каждый из одного генерал-майора, трех баталионов пехоты, пяти эскадронов кавалерии и двухсот пятидесяти казаков, с четырьмя орудиями полевой артиллерии.

И по моей ревности к лучшему оной, я должен всевещно желать, чтобы Ваше Сиятельство предводительство сих обоих корпусов только на сие время на себя приняли, видя, что ваше имя одно, в предварительное обвещение о вашем походе, подействует в духе неприятеля и тамошних обывателей больше, нежели многие тысячи…» [1355] Суворов А. В. Документы. – Т. 3. – С. 343–344.

Уже из того, как составлено письмо, видно, насколько щекотлива была ситуация и как непросты были взаимоотношения главных руководителей русских войск. Румянцев, прекрасно осведомленный о влиятельности Н. И. Салтыкова и П. А. Зубова при дворе, решился вмешаться, но лишь косвенно, когда салтыковская система руководства войсками выявила свои пороки уже и перед Екатериной II: у него были свои источники информации при дворе. До этого, памятуя, что императрица относится к нему весьма прохладно после его критики в адрес Потемкина во время войны 17871791 гг., фельдмаршал держался очень сдержанно. Но при этом зорко следил за ситуацией. Теперь же, отправляя Суворова, он посчитал нужным дать обзор пассивности турок, чтобы этим «прикрыться», если его инициативой не будут довольны в Царском Селе. Далее он подчиняет Суворову уже посланные для операций в Великом княжестве Литовском два корпуса, но только временно и только для ограниченной цели: отвлечь польские силы от Варшавы, осажденной пруссаками и русскими. Кроме того, ловко вставлен мотив необходимости оказать помощь русским силам в Литве. Стратегически это верно, но можно расценивать и как болезненный укол по самолюбию Репнина, который своими силами там справиться не может. Наконец, помощь прусскому союзнику под Варшавой – стратегически верный ход, и совместными усилиями подавить восстание будет легче, но с другой стороны, «общественные действия с прусскими войсками на Висле» при удачном развитии событий можно будет толковать как указание идти на Вислу, то есть к Варшаве. Если, конечно, у Суворова хватит сообразительности и напористости, а уж в этом фельдмаршал не сомневался.

Если же оставить в стороне «дипломатичность» письма и посмотреть на его содержание с точки зрения военного искусства, то надо признать, что и в 69 лет фельдмаршал сохранил все умение великого полководца. Он верно проанализировал сложившуюся в Османской империи ситуацию и пришел к выводу, что в текущий момент она не может и не будет угрожать России. Он правильно понял, что неумелые действия Салтыкова, Репнина и прочих совокупно с военной бездарностью прусского короля, топчущегося под стенами Варшавы, приведут к дальнейшему затягиванию войны и к прерыванию кампании на зимнее время. Каковы же будут обстоятельства весной 1795 г. для ее продолжения, никто судить не берется, а значит, действовать нужно сейчас же, пока еще на дворе август и пруссаки у стен Варшавы: если уж надо проливать кровь, то пусть она будет не только русская. Действовать надо быстро, а для этого лучше Суворова никого нет. Тем более положение Ферзена, перешедшего на левый берег Вислы для соединения с пруссаками, из-за медлительности Репнина стало шатким, так как Литва все еще не очищена от повстанцев. Появление на театре войны Суворова резко катализирует ход процесса и позволит добиться искомого результата еще до наступления зимы.

Письмо Задунайского вкупе с письмом императрицы буквально наэлектризовало и без того легко возбудимого Суворова. Смотрите сами: послание государыни написано 2 августа, фельдмаршал пишет ему 7-го, а уже 11-го полководец наш рапортует Румянцеву, что выступает из Немирова с Херсонским гренадерским полком, двумя батальонами белорусских егерей, Черниговским карабинерным полком и 250 казаками [1356] Суворов А. В. Документы. – Т. 3. – С. 345. , то есть силы его равны каждому из посланных Румянцевым корпусов, – польский поход Суворова начался.

На следующий день он уже в Прилуках и рапортует о присоединении к себе Мариупольского легкоконного и Ряжского мушкетерского полков [1357] Там же. . Судьба причудлива: через десять лет еще не признанный им сын Аркадий станет командиром ряжцев и останется их шефом до самой смерти. 18 августа полководец уже поддерживает связь с корпусами генерал-майоров Ф. Ф. Буксгевдена и И. И. Моркова, подчиненных ему фельдмаршалом [1358] Там же. С. 346. . 22 августа его заместитель генерал-поручик П. С. Потемкин издает приказ по корпусу об изучении и выполнении инструкции Суворова о действиях в бою и указаний по обучению войск [1359] Там же. С. 347–353. . Этот документ очень важен, так как содержит наставления, содержание которых является прямым предшествием «Науки побеждать». Этот текст раскрывает работу творческого механизма Суворова: в обстоятельствах военного похода, в предчувствии скорых боев давно уже созревавшие мысли консолидируются и изливаются на бумагу в строгие формулы боевого наставления. А так как время дорого, то от войск требуют учиться прямо в походе. Как это похоже на Наполеона, требовавшего в 1813–1814 гг., когда враг приблизился к границам Франции, учить новобранцев прямо на марше.

Между тем марш по Подолии продолжается, и к Буксгевдену отправлен приказ поспешить на соединение с главными суворовскими силами [1360] Суворов А. В. Документы. – Т. 3. – С. 355. . Как всегда, он верен себе и концентрирует войска в кулак. 26 августа Суворов вступил в Луцк – он уже на Волыни [1361] Там же. С. 359. ; 30-го он в Ковеле [1362] Там же. ; 31 августа герой ведет полки на Кобрин [1363] Там же. С. 360. . Он покидает Украину и вступает в Великое княжество Литовское. За Кобрином открывается дорога на Брест. Этот марш по Подолии и Волыни сам по себе чудо чудное, такое же как мужественная помощь Костюшко осажденной Варшаве. Суворов поспевает более чем вовремя, но сам еще не знает об этом. Ничтожный Фридрих Вильгельм II, так ничего и не сумевший достичь под стенами польской столицы, втаптывает в грязь славу Фридриха II: он уходит восвояси и бросает Ферзена один на один с превосходящими, хотя пока и разобщенными силами поляков. Положение русского корпуса становится тяжелым: Ферзену теперь надо во что бы то ни стало уйти на правый берег Вислы, иначе случится беда.