Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Ну, ведь все же хорошо. Да нет, ибо в тот же день пишет он письмо Хвостову, и оно, наоборот, не покорствующее воле государя, как рапорт, а горестное и протестующее против того, что начало твориться в армии с введением новых уставов и правил. Во-первых, жалуется он, что, будучи назначен 24 ноября командующим Екатеринославской дивизией, по новому расписанию войск сравнен он в должности со своими помощниками генерал-аншефами С. Г. Волконским и М. В. Каховским:

«Вождь вождей <���…> Все степени до сего брал я без фавору. Генерал-Аншеф – великая степень, вождь!

Было их со мною два, ныне – не одного [1662] Наличие в подчинении генерал-аншефов подчеркивало его статус как фельдмаршала. . К[нязь] Г[ригорий] Семенович] Волконский здесь необходим дивизии. Я с ним перед смертью [1663] Как всегда в минуту горечи и волнения, думает он о близящейся кончине. поровнен [1664] То есть поставлен на одну ступень с младшим в чине и по службе. <���…> В войне готовься к миру, в мире готовься к войне: сочиняй армию, она мне принадлежит…» [1665] Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 3. – С. 164.

Вот где разгадка: даже в мирное время нужна группировка войск по армиям, а не уравнительное дислоцирование по дивизиям, из которых, лишь когда война грянет, формируют армию. Войска, разделенные таким образом в мирное время, «не сработаны» в единое целое под одним управлением и на совместных маневрах «не притерлись». А значит, они «отсырели», стали внутренне дряблыми, и с началом войны придется терять время, а вернее всего, и лишнюю кровь солдатскую, пока эти войска «сработаются» под огнем. Вот почему призывает наш герой в мирное время: «…сочиняй армию, она мне принадлежит» [1666] Там же. . То есть деление на армии в мирное время, да еще под командой того, кто, будь война, поведет их в бой, резко повысит их мобилизационные навыки и боевую подготовку. Фактически к предложению Суворова об административном управлении и командовании в мирное время перешли лишь в 1814 г., когда вернувшиеся из заграничного победоносного похода войска продолжали дислоцироваться вдоль всей континентальной границы, поделенные на 1-ю и 2-ю армии, сориентированные на театр военных действий в Центральной Европе с прицелом на Западную, то есть Францию (1-я армия), а также на театр Балканского полуострова, то есть против Османской империи (2-я армия). Кстати, эти практики были возобновлены в 1920-е гг., когда по окончании Гражданской войны армия, нацеленная из Белоруссии против Польши, именовалась Западным фронтом, а в Приморье – Дальневосточным. Мы приводим эти примеры без глубокой стратегической оценки их правильности в момент создания и их актуальности к середине XIX в. накануне Крымской войны, но чтобы показать, как глубока всегда была стратегическая мысль Суворова, даже если умещалась всего в одной фразе частного письма.

Соответственно, из такого взгляда на дислокацию в мирное время проистекает не только обида и раздражение на то, что по воле императора сломан разумный порядок вещей, но и на то, что эти «новации» хороши лишь для бездушных, наемных армий, ведомых такими же полководцами:

«И великий Кобург – мерсинер [1667] Наемник (фр.). В своей полемичности Суворов несколько увлекся: принц Кобургский хотя и не был уроженцем австрийских владений, но служил своему императору, да и армия австрийская была рекрутированная, а не исключительно наемная. , но ни я, ни русские – они отечественники – различие иностранных правлениев с российским <���…> Прием мерсинеров лутче, нежели мне был в последний раз в С[анкт]-Петербурге. Он [1668] Павел I. говорит: принц Фридрих, три шага за мною, Ваше Высочество моложе меня. Завтра он его Главнокомандующий. Какая честь [1669] Имеется в виду прием, оказанный наследнику прусского престола, которому Павел I дозволяет командовать на разводах войск в своем присутствии. » [1670] Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 3. – С. 566. .

Далее Суворов обрушивается на институт инспекторов, которых в административных правах сравняли с шефами полков:

«…а поручик Шакен от майора, генерал-инспектором присланного, – его людей в палки до смерти бьет – и всякой шеф по своему полку ему равен…» [1671] Там же.

Из этой безумной ситуации полководец делает совершенно резонный, но для императора весьма обидный вывод:

«Обширность России далеко зрения Государя, – сего дозволить не может [1672] Император не сможет проконтролировать и пресечь все злоупотребления, хотя Павел I считал как раз наоборот. . От белых медведей до Ненасытецких порогов [1673] Пороги Днепра. имеет она дело с тремя прочими сферами. Французы заняли лутчее от нас, мы теряем; карманьольцы бьют немцов, от скуки будут бить русских, как немцов. Я далеко зашел, но подозрение – мать премудрости…» [1674] Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 3. – С. 566–567.

Чем больше и дольше изучаю я жизнь своего героя, тем больше убеждаюсь, что с годами приобрел он дар в профессии – время от времени прозревать будущее. Конечно, это было не чудо, но результат постоянного интеллектуального напряжения: Суворов ежедневно поглощает большое количество политической, стратегической и научной информации, анализирует ее с помощью огромного жизненного и профессионального опыта и приходит к поразительно правильным стратегическим выводам, чему свидетелями мы только что были. Если понять это, станет понятен смысл следующего отрывка, идущего сразу за приведенной выше цитатой:

«Париж государю! Даже Мадрид с Алкудием, и дать им древние законы; Россия цела… Реформ не важен, тож русские войски…» [1675] Там же.

Не медлить, вступить в войну с Францией сейчас же, восстановить «справедливые» порядки, бывшие до 1789-го г. [1676] В мировоззрении Суворова и таких же, как он, мыслящих консерваторов якобинский террор обесценил идеи и достижения 1789 г., а заставляет теперь мечтать о возвращении «правильных» порядков, бывших до взятия Бастилии. Таково уж свойство человеческого разума, потрясенного ужасом террора. , и тогда Россия не пострадает, опасные для армии «реформы» не нужны.

Теперь становится ясен скрытый смысл следующего далее места в этом столь важном для дальнейшей судьбы полководца письме:

«Вдруг (Ростопчин) великого Государя письмо 15-го ч. декабря. Первое – верноподданному милость. Она не питает его заслуги, когда сей, яко каженник [1677] Каженник – больной. , теряет свои преимущества. Они или Кобрин, доволен.

Боже! Как не ехать в Москву. Не Ваш, но и естественный закон, токмо с ними, а не мерсинером…» [1678] Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 3. – С. 567.