Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Не обременили ли вас правители Франции безмерными налогами? Не довершают ли они вашего разорения жестокостию военных поборов? Все горести, все бедствия изливаются на вас под именем свободы и равенства, которые повергают семейства в плачевную бедность, похищают у них сынов и против воинства ваших государей, ваших возлюбленных отцов, защитников святой веры, принуждают их сражаться. Да облегчится скорбь ваша, народы италийские: есть бог, вам покровительствующий, есть воинство, вас защищающее…» [1836] Там же. С. 14–15.

Не желая терять зря времени, уже на следующий день по взятии Брешии, 11 апреля, Суворов продолжил поход. А курьеры с вестью о победе поскакали по дорогам Италии на север: один – в Вену, другие – в далекую Россию. Император Франц II послал к полководцу поздравительный рескрипт, а Павел I получил известие 4 мая в Павловске. Он приказал по окончании богослужения в придворной церкви провозгласить «многолетие господину генерал-фельдмаршалу российских войск, победоносцу Суворову-Рымникскому» [1837] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 273. . Оно сопровождалось салютом из крепости Мариенталь. Сын героя Аркадий, бывший камергером великого князя Константина, упал на колени и поцеловал руку императора. Тот, растроганный этим выражением сыновних чувств, отправил 15-летнего юношу вместе со своим сыном, при котором тот состоял, в русскую армию в Италию и написал в тот же день в рескрипте:

«…удовлетворяя желание сына идти по стопам отца и будучи свидетелем побед его, научиться знаменитому искусству – отправляю к вам сына вашего, коего чувствительность к вам и к славе вашей достойны всякой похвалы, <���…> а Мы желали вам многие лета на молитве, пребывая к вам благосклонны» [1838] Там же. .

В другом рескрипте, написанном в этот же день, значилось следующее:

«Начало благо; дай Бог, чтоб везде были успехи и победа. Вы же, умея с нею обходиться, верно и в службе Нашей ее из рук ваших не выпустите, в чем поможет вам успеть особенная и давнишняя личная привязанность ея к вам самим…» [1839] Там же.

Император, когда был благорасположен, отлично мог владеть пером. Нашлись у него в этом же послании теплые слова и для простых участников победы:

«Офицерам бывшим в деле объявить Мое благоволение; унтер же офицерам и солдатам выдайте по рублю на человека и скажите сколь приятно Мне видеть, что неустрашимость и усердие повсюду и всегда с ними. Дай Бог им здоровья, а бить неприятеля станем; – этого дела они были и будут мастера» [1840] Там же. .

Между тем Суворов вел теперь свои полки к реке Адде и так спешил, что когда узрел, что барон Мелас остановил на несколько часов австрийские полки, чтобы дать им обсохнуть после проливного дождя, то послал ему весьма сердитое и ядовитое письмо:

«До сведения моего доходят жалобы на то, что пехота промочила ноги. Виною тому погода. Переход был сделан на службе могущественному монарху. За хорошею погодою гоняются женщины, щеголи (les petits maitres) да ленивцы. Большой говорун, который жалуется на службу, будет, как эгоист, отрешен от должности. В военных действиях следует быстро сообразить – и немедленно те исполнить, чтобы неприятелю не дать времени опомниться. У кого здоровье плохо, тот пусть и остается позади. Италия должна быть освобождена от ига безбожников и французов: всякий честный офицер должен жертвовать собою для этой цели. Ни в какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают. Глазомер, быстрота, стремительность! – на сей раз довольно.

После такой отповеди Мелас, хотя и был одного возраста с Суворовым, не посмел и помышлять об обиде, признавая правоту русского фельдмаршала. А тот, уважая незлобивость австрийца, шутливо называл его «папаша Мелас» и всегда выказывал ему уважение.

Вообще, австрийская армия, почувствовав твердую руку Рымникского, стала внутренне перестраиваться на суворовский лад. Единственное, что измениться в ней не могло, так это осознание целей войны. Из обращения полководца к народам Италии видно, что он разделял мнение императора Павла об освобождении итальянцев и о восстановлении их независимых государств, а вот австрийцы воевали только за интересы своего государя и рассматривали итальянцев как своих будущих подданных, даже венецианцев, утративших независимость по воле Бонапарта, передавшего их прекрасный город и половину территории республики Австрии в 1797 г. По логике русского императора и его полководца, Венецию должны были восстановить, но Франц II и слышать об этом не желал. То же произойдет и с освобожденным Суворовым Пьемонтом. Это будет источником глубокого конфликта между нашим героем и Веной, который приведет к «изгнанию» русских в Швейцарию.

Между русскими и французами 12 апреля произошел бой уже на Олио у Палаццоло за переправу. Генерал Повало-Швейковский, действуя по уставу, остановил голову колонны и завязал перестрелку, французы генерала Серюрье отступили. Но покоритель Измаила был недоволен таким тактическим приемом и сделал замечание своему генералу:

«Палацоло. Якову Ивановичу надлежало, со всею колонною приближась, не останавливаясь ни шагу, но поспешнее туда приступить и вступить мигом в дело. [В]место того он остановился и пошел туда с частию. Сие дневное правило извольте внушить строго всем начальникам» [1842] Суворов А. В. Документы. – М., 1950. – Т. 4. – С. 31. .

Как мы видим, Суворов не был намерен отступать от своих правил, диктованных Шателеру, и требовал их соблюдения не только австрийцами, но и русскими. Согласитесь, читатель, что только таким образом и можно добиться внутреннего единства в любой армии.

Союзники перешли Олио 13 апреля, впереди шли казаки под предводительством полковника Г. В. Грекова 8-го, которому в этот день улыбнулась большая удача:

«…Войски взяли марш на Бергамо.

Следуя за неприятелем 13-го числа от колонны туда в прямом марше, перед вечером армии полковник Греков 8-й с его Донским полком и частью Денисова, в сию крепость ворвавшись, отрезал неприятеля от крепкого замка и обеими овладел. Его скоро подкрепил походной атаман, армии полковник Денисов [1843] Адриан Карпович Денисов – русский военачальник, генерал-лейтенант, войсковой атаман Войска Донского. . Убито от неприятеля более ста человек, взято в плен один штаб-, 5 обер-офицеров и нижних чинов 123…» [1844] Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 41.

Кроме того, захвачено было 15 осадных пушек и 4 мортиры со снарядами, а также знамя. У нас убито 2 казака, ранено шестнадцать. На следующий день, 14 апреля, армия вышла к берегам реки Адды, где ждали войска Шерера, насчитывавшие 28 тысяч человек. Некоторые ее дивизии были ослаблены потерями в мартовских боях, их снабжение и управление пришли в беспорядок из-за поспешного и плохо организованного отступления, потери складов и артиллерийских резервов. Дальнейшее отступление грозило потерей связи с французскими войсками в Тоскане, Риме и Неаполе, равно как и с частями, действовавшими в Швейцарии. Оно могло привести русско-австрийскую армию к порогу Милана, создать угрозу потери Ломбардии без боя и открыть путь в Пьемонт, к Турину. Поэтому даже такая посредственность, как Шерер, понимал, что далее пятиться невозможно – надо сразиться.