Владимир Николаев - Американцы. Очерки

Уверенно шагнула порнография под видом художественности и на театральную сцену. Есть такой спектакль «О, Калькутта», обошедший многие сцены Запада. Я видел его в Нью-Йорке, на сцене театра «Эдисон». Представление состоит из нескольких номеров, можно сказать, крохотных одноактных пьес. Можно также подумать, что их основной темой является сатира на так называемую «новую мораль» и «сексуальную революцию». Но до чего дошли создатели спектакля, чтобы усилить, как они, очевидно, думают, свою сатиру! Начнем с того, что актеры играют голыми. При этом во многих сценах они изображают то, что показывается в порнографических кинотеатрах или же в ночных злачных местах. Между прочим, есть в спектакле и сценка о «клинике сексуальной терапии», о которой мы уже упоминали. Актеры предельно реалистично показывают, чем занимаются в «клинике» ее сотрудники и пациенты. Полезна ли такая «сатира»? Или это та же порнография наизнанку? Последнее, конечно, вернее...

От других средств развлечения и информации не отстает в разложении общества и пресса. Прежде всего она с умным видом обсуждает, но не осуждает (!), оценивает, рекомендует порнографические новинки на экране и на сцене. Так, именно благодаря прессе на Западе приобрел поистине феноменальную известность совершенно идиотский и мерзопакостный порнографический фильм «Глубокая глотка», а «игравшая» главную роль актриса была возведена в ранг выдающихся «звезд». Газеты и журналы, отдавая дань моде на «терпимость», отводят много места на более чем сомнительные материалы о всевозможных половых извращениях, проводят дискуссии об их пользе, вреде или безвредности. Половые извращенцы сами активно выступают на страницах журналов и газет, митингуют и демонстрируют на улицах, выдвигают свои требования перед властями и обществом. Какие требования? Ну, например, чтобы мужчины могли официально вступать в брак с мужчинами, женщины — с женщинами, чтобы были официально разрешены групповые браки. Примечательная для США черта: эти требования имеют под собой прочную материальную базу, заинтересованность, корысть. Выступая за такого рода странные браки, их сторонники прежде всего беспокоятся оправе на имущество, о наследовании и т. п. Пресса не только расписывает все эти притязания, но и смакует детали однополых и групповых браков.

Но вернемся еще раз к тому, что же несет с собой такого рода «терпимость». Вот пример из жизни американской школы. Я иду по коридору во время перемены вместе с молодой учительницей. Вокруг нас шум и толчея. Невольно обращаю внимание на такую сцену: около стены, на виду у всех, мальчишка и девчонка лет четырнадцати крепко обнялись и целуются. Окружающие для них не существуют, а они в свою очередь, похоже, не существуют для окружающих. Не без удивления спрашиваю учительницу: «Что это такое?» Она бросает взгляд на целующихся и спокойно отвечает: «Наверное, это любовь». И мы идем дальше по коридору.

Газета «Нью-Йорк пост» так рецензирует новый художественный (официально не порнографический) фильм: «Первая любовь» — фильм из области детской порнографии, он исследует детский секс и может заинтересовать пятнадцатилетних зрителей!» Газета и не думает осуждать такую ленту, нет, наоборот, рецензент деловито разбирает игру взрослых и несовершеннолетних актеров, работу режиссера, оператора и т. п. И вот результат:

«Все больше детей начинают половую жизнь еще до того, когда они в состоянии что-либо осознать. Это приводит к последствиям катастрофическим»,— констатирует журнал «Ридерс дайджест». В том же журнале публикуется письмо шестнадцатилетней американки: «Я девушка. Не странно ли? Мои подруги уже давно не девушки. Они не осуждают меня, но все равно между ними и мной есть какой-то барьер. Я тоже решила потерять невинность. Вопрос только, с кем...»

«Ридерс дайджест», по-моему, верно объясняет, откуда идут подобные настроения: «Средства информации догадались, что подростки представляют собой значительную часть всеамериканской аудитории, и начали эксплуатировать тему секса на потребу им». Психиатр Ветти Хамбург считает, что «подростки очень подвержены влиянию кино. Они видят на экране, что всем все дозволено, и считают себя вправе делать то же самое». Журнал «Ридерс дайджест» сообщает, что ежегодно в США более 200 тысяч девочек становятся матерями. При этом журнал подчеркивает, что общее число беременностей среди девочек во много раз превышает эту цифру. «Ридерс дайджест» приводит и другие данные. Например, из числа юных матерей только 11 процентов заканчивают школу. Среди матерей-школьниц случаев самоубийств в семь раз больше, чем у их сверстниц, не имеющих детей.

От такого общественного климата страдает и взрослое население, не только дети и подростки. Есть, разумеется, в США силы, выступающие против разгула порнографии и требующие призвать к порядку преступных дельцов, которые отравляют нацию, зарабатывая на этом миллиарды долларов. Но пока эти силы ничего не могут поделать, они бессильны перед этими миллиардами. Официальные власти не могут не учитывать того, что многие американцы (практически большинство народа) возмущены все возрастающей мощью индустрии разврата. Вот поэтому и дошел этот вопрос даже до Верховного суда США. Долго обсуждали его члены создавшееся положение. И тоже ничего не смогли поделать. Они смогли только договориться о том, что считать порнографией: «Произведения о сексе, которые в целом взывают к нездоровому интересу и которые, изображая половые сношения, не имеют серьезной литературной, художественной, политической или научной ценности».

Расплывчатое определение! А главное — оно никого и ни к чему не обязывает.

Завершая наш разговор о моральном климате, вглядимся в два реальных случая из американской жизни. Нам они кажутся дикими. Там, в США, они мало кого удивляют.

Итак, случай первый — из жизни школы.

На массивной дубовой двери внушительные резные буквы образуют слово «РЕКТОРАТ». Под ним кнопками прикреплена белая картонка. По ней тушью тщательно выведено: «Приемная комиссия».

Десятки возбужденных молодых девиц толпятся перед закрытой дверью. Их фантастические прически отливают всеми цветами павлиньего хвоста, а «кудахчут» они, словно куры спозаранку. Поодаль стоят их родители, большей частью отцы.

Действие происходит в американском городе Лос-Анджелесе. Идет очередной набор в Пинк пуссикэт колледж, то есть в Колледж розовой кошечки. В председательском кресле приемной комиссии восседает сам президент колледжа Гарри Шиллер.

Глядя на убеленные сединами профессорские головы Шиллера и его коллег, можно было бы невольно проникнуться благоговением к жрецам науки, если бы... не странное поведение входящих в комнату девиц.