Владимир Николаев - Американцы. Очерки

— Да, у вас все же лучше!

После того, как он только что гордился своей зарплатой и домом, это заявление выглядит неожиданным. Шерман поясняет свою мысль:

— Я их очень люблю, сына и дочь. И я не пожалею для их образования нескольких тысяч. Дай только мне бог здоровья! Вот если со мной что-нибудь случится, они уже не попадут в университет. А у вас, в вашей стране, попадут. Вот почему у вас лучше. Справедливее.

Побывав в гостях у Джона и Салли, сына и дочери супругов Пэссоу, я уже по-другому смотрю на опустевший двухэтажный фермерский дом. Уже замечаю то тут, то там старые, истрепанные игрушки и другие признаки ушедшего отсюда детства. И еще более грустным кажется добрый дом Пэссоу. Еще одна ферма, еще один фермер доживают свое. И скоро их не будет. У фермы Пэссоу на то свои причины. Но тем не менее процесс этот в США закономерен и необратим. С прогрессом науки и техники количество ферм и фермеров в США стремительно сокращается: в 1960 году в США на селе проживало 8,8 процента всего населения, в 1964-м — 6,8 процента, в 70-е годы — 4 процента (по официальным американским данным).

Генри Пэссоу, возможно, и не знает (а то и не хочет знать) этих точных цифр и, видно, стремится отстоять до конца вахту потомственного хлебороба. Он был явно польщен тем, что я не только жил у него, но и интересовался его кровным делом. Потому он с большой охотой провез меня по своим друзьям-фермерам.

Один из них Роберт Андерсон. Вместе с братом хозяйничает на молочной ферме. Пятьдесят коров. Братья-фермеры корм обеспечивают сами, на своих угодьях. Здесь электрифицирована дойка и автоматизирована погрузка, разгрузка, приготовление и подача кормов в кормушки, выгрузка навоза из помещений, подача молока в бак, охлаждающий его, водоснабжение, автопоилки с электроподогревом воды, обогрев молодняка и т. п. И при всем при этом дел хватает. Вдвоем управляются, но, как заявляет Роберт, «работаем без выходных». И так у всех фермеров, у каких удалось побывать, я прежде всего подмечал одну главную общую черту — трудолюбие, которое в крови, трудолюбие, без которого при их нелегкой и хлопотливой профессии просто не проживешь. Примечательно, что никто из них, как правило, никуда никогда не выезжал дальше родных мест: поле держит цепко круглый год и не отпускает от себя. Единственные воспоминания о других краях связаны у них с годами армейской службы. И только.

Побывали мы и на ферме у Дана Вайли (кукуруза, коровы, свиньи). Здесь несколько иные принципы хозяйствования. Дело в том, что ферма принадлежит дельцу из Чикаго. Он получает половину доходов, а Дан Вайли — другую половину. Хозяйство немалое, и поэтому у полувладельца-полуарендатора Вайли есть наемный работник, колумбиец Фрэнк Мартинес. Он тоже, можно сказать, полубатрак, поскольку является родным братом жены Дана Вайли. Но отношения между Даном и Фрэнком деловые: первый платит второму зарплату. На наш взгляд, она не соответствует тому, что делает Фрэнк,— ему положено больше.

— Фрэнк,— шутя говорю ему,— а ведь Дан тебя эксплуатирует, платит меньше, чем надо.

— А я знаю,— отвечает Фрэнк.— Но я его тоже эксплуатирую.

— Каким же это образом?

— Я пишу книгу о нем, каждый день он дает мне такой богатый материал, какой и за деньги не найдешь.

Оказывается, Фрэнк задержался здесь только на несколько месяцев. Два года назад, покинув родину, он решил побродить по миру, пока молод, набраться впечатлений и затем стать писателем. На примере отношений между Даном и Фрэнком в который раз убеждаешься в почти, наверное, непреложной истине: трудно душевно сойтись американцу и латиноамериканцу. С обеих сторон чувствуется настороженность и какая-то неприязнь, хотя на первый взгляд они запанибрата. Фрэнк не без сатирических ноток рассказывает о том, как пишет книгу с «помощью» своего хозяина, а последний при упоминании о писательстве Фрэнка только пожимает плечами и крутит пальцем около виска.

В результате бесед с соседями Генри Пэссоу я убедился, что его настроения и заботы весьма характерны и типичны для местных фермеров: налоги, рост цен и инфляция, а отсюда неуверенность в своем будущем. Все без исключения фермеры, с которыми я встречался, искренне и горячо ратовали за развитие торговли с нашей страной. В этом они видят и путь к добрым отношениям между СССР и США, и определенный выход из собственных трудностей. В лице нашей страны они видят надежного партнера, торговля с которым обещает фермерам то, что им нужно так же, как земле вода и солнце,— стабильность и уверенность.

С пребыванием в этом фермерском доме связано еще одно воспоминание о двухэтажной Америке. Именно там довелось четвертого июля встретить самый большой национальный праздник страны — День независимости.

С утра, после завтрака, супруги Пэссоу повезли меня «а своем видавшем виды автомобиле в городок Шеридан, куда стекались на праздник жители окрестных ферм. Двухэтажный зеленый городок встретил нас крепким настоем бензиновых паров и выхлопных газов. И не оттого, что в Шеридан прибыло много машин. Нет, они мирно стояли там, где им положено, и моторы их уже не работали. Но зато воздух содрогался от рева других автомобильных моторов — Шеридан готовился к гонкам на картингах. Это было главным событием празднества, и низенькие машины на маленьких колесах юрко сновали повсюду с диким ревом и сизым дымом. Тихий, почти сонный в обычные дни, городок отмечал национальный праздник буйством современной техники. Сталь, одушевленная горючим, и скорость движения (чем быстрее, тем лучше!) — вот компоненты той всеамериканской страсти, которой подвержены в равной степени и Америка небоскребов, и Америка двухэтажная.

Гонки на картингах были рассчитаны на целый день. Трасса, отмеченная цветными флажками и раскрашенными бочками из-под бензина, была проложена по улицам городка. Утренние заезды были отданы младшим школьникам. В гоночных шлемах и костюмах, мальчишки лет десяти в последний раз перед стартом запускали моторы, пробовали их на разных режимах работы, еще и еще раз забирались в стальное чрево, чтобы оно не подвело в минуты состязания. Рядом с ними суетились у стальных коротышек на колесах их взволнованные отцы. Они, как и малыши, беспокоились об одном — не подвела бы машина. И папы вместе с сыновьями в последний раз что-то осматривали и подкручивали.

И вот первый старт! С десяток картингов выстраивается по ширине улицы, вдоль которой стоят сотни зрителей. Команда стартера тонет в ужасающем грохоте моторов и сплошном синем дыме. С лицами, чем-то теперь похожими на лица космонавтов, какими их видят люди на экранах телевизоров в момент запуска, почти лежа на спине, стиснув штурвалы своих ревущих крохотных монстров, малолетние гонщики устремляются вперед. Трасса нелегкая. Она проходит по улицам городка и изобилует множеством поворотов. В этих опасных местах маршрута смотреть на гонщиков мальчишек просто страшно: их легкие машины резко заносит, пронзительно визжат тормоза, вот-вот один картинг наскочит на другой. Но на детских лицах не видно страха! Через защитную прозрачную пластмассу шлемов на трассу, и только на трассу, внимательно смотрят ставшие вдруг недетскими глаза. И, наверное, только о поворотах и победе думает несущийся с огромной скоростью мальчишка.