Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Этот график доказывает, что третья волна демократизации вовсе не выдохлась и не отступает, хотя и не катится вперед с той же мощью, как непосредственно до и сразу после падения Берлинской стены в 1989 году. На тот момент в мире насчитывалось 52 демократии ( Polity Project считает демократиями страны, получившие шесть баллов и более), на двадцать одну больше, чем в 1971 году. Поднявшись в 1990-х, в XXI веке третья волна брызнула радугой цветных революций, в том числе в Хорватии (2000), Сербии (2000), Грузии (2003), Украине (2004) и Киргизии (2005), доведя общее число демократий до восьмидесяти семи к началу президентского срока Барака Обамы в 2009 году [591] Цветные революции: Bunce 2017. . Вопреки сложившемуся мнению, в годы его правления не случилось никакого коллапса или отката – число демократий продолжало расти. В 2015 году – последнем, отраженном в этом наборе данных, – их было уже 103. Тогда же Нобелевскую премию мира получил Квартет национального диалога в Тунисе – союз организаций, обеспечивших переход к демократии в этой стране, что стало главной историей успеха Арабской весны 2011 года. В том же году совершился переход к демократии в Мьянме и Буркина-Фасо, а также наблюдалась положительная динамика в пяти других странах, в том числе в Нигерии и Шри-Ланке. В этих 103 демократиях в 2015 году проживало 56 % жителей планеты, а если мы прибавим к ним 17 стран, бывших скорее демократическими, чем авторитарными, окажется, что две трети населения Земли живут в свободных или относительно свободных обществах. Сравните этот показатель с менее чем двумя пятыми в 1950 году, одной пятой в 1900-м, 7 % в 1850-м и 1 % в 1816-м. 80 % населения шестидесяти недемократических стран (20 полных автократий и 40 скорее авторитарных, чем демократических) живет в одной-единственной стране – в Китае [592] Демократии: Marshall, Gurr, & Jaggers 2016; Roser 2016b. «Демократии» – это страны, которым проект Polity IV Project присвоил 6 баллов и выше. «Автократии» – те, что имеют –6 баллов и ниже. Страны, которые не являются ни демократическими, ни автократическими, называются анократиями и характеризуются «непоследовательной комбинацией демократических и авторитарных черт и практик». В «открытой анократии» лидеры не обязательно принадлежат к единственной элите. В 2015 году Роузер разделил население мира следующим образом: 55,8 % живут в демократиях, 10,8 % – в открытых анократиях, 6,0 % – в закрытых анократиях, 23,2 % – в автократиях, 4 % – в обществах, данные по которым отсутствуют. .

РИС. 14–1. Демократия и авторитаризм, 1800–2015

Источник: HumanProgress , http://humanprogress.org/f1/2560, на основании данных проекта Polity IV Annual Time-Series, 1800–2015, Marshall, Gurr, & Jaggers 2016. Баллы суммированы по суверенным государствам с населением более 500 000 человек и меняются от –10 для полного авторитаризма до +10 для полной демократии. Стрелка указывает на 2008 год, последний, учтенный на рис. 5–23 в Pinker 2011

Хотя история не завершилась, Фукуяма оказался во многом прав: демократия доказала, что куда более притягательна, чем готовы признать плакальщики по ней [593] Недавнее выступление в поддержку идей Фукуямы: Mueller 2014. Опровержение «отступления демократии»: Levitsky & Way 2015. . После затухания первой волны демократизации появились теории, «объясняющие», почему демократия никогда не сможет укорениться в католических, незападных, азиатских, мусульманских, бедных или этнически неоднородных странах, и все они были по очереди опровергнуты практикой. Действительно, стабильная демократия самого лучшего сорта с большей вероятностью формируется в богатых и хорошо образованных странах [594] Благосостояние и демократия: Norberg 2016; Roser 2016b; Porter, Stern, & Green 2016, p. 19. Благосостояние и права человека: Fariss 2014; Land, Michalos, & Sirgy 2012. Образование и демократия: Rindermann 2008; Roser 2016i. . Но страны, которые можно счесть скорее демократическими, представляют собой очень пеструю компанию: тут и большинство стран Латинской Америки, и невероятно многонациональная Индия, и мусульманские Малайзия, Индонезия, Нигер и Косово, и 14 стран Африки к югу от Сахары (в том числе Намибия, Сенегал и Бенин), и такие бедные государства других регионов, как Непал и Восточный Тимор, и большинство стран Карибского бассейна [595] Многообразие демократий: Mueller 1999; Norberg 2016; Radelet 2015; the Polity IV Annual Time-Series, http://www.systemicpeace.org/polityproject.html ; Center for Systemic Peace 2015; Marshall, Gurr, & Jaggers 2016. .

Даже автократии в России и Китае, не выказывающие признаков либерализации, несравнимо менее репрессивны, чем режимы Сталина, Брежнева или Мао Цзэдуна [596] Перспективы демократии в России: Bunce 2017. . Йохан Норберг так описывает жизнь в Китае:

Сегодняшние китайцы могут почти свободно передвигаться, купить дом, выбрать образование или место работы, открыть бизнес, принадлежать к церкви (если они буддисты, даосы, мусульмане, католики или протестанты), одеваться, как им нравится, жениться, на ком хотят, быть открытыми гомосексуалами и не отправляться на перевоспитание в трудовые лагеря, путешествовать за границу и даже критиковать некоторые аспекты политики партии (хотя и не ее право безраздельно властвовать в стране). Даже понятие «несвобода» значит теперь не то, что раньше [597] Norberg 2016, p. 158. .

Почему же напор демократизации вновь и вновь превосходит ожидания? Различные откаты и отступления демократии, а также черные дыры, где она никак не приживается, способствовали возникновению теорий, постулирующих, что успех возможен лишь при наличии массы сложных предпосылок, и описывающих процесс демократизации как весьма мучительный. (Это только на руку диктаторам, настаивающим, что их страны не готовы к демократии, вроде вождя революции из фильма Вуди Аллена «Бананы», который сразу после захвата власти заявляет: «Эти люди – простые крестьяне, они слишком невежественны, чтобы голосовать».) Такой благоговейный трепет перед демократией укрепляется и идеализированным образом демократического уклада, где всесторонне информированное население рассуждает об общем благе и тщательно выбирает лидеров, способных воплотить в жизнь сформулированные им предпочтения.

В соответствии с такими стандартами число демократий было равно нулю в прошлом, не выросло в настоящем и почти наверняка останется прежним в будущем. Политологи постоянно изумляются поверхностности и непоследовательности политических убеждений обычных граждан, а также тому, как слабо связаны их предпочтения с тем, за кого они готовы отдать свой голос, и с поведением их избранников [598] Демократические недоумки: Achen & Bartels 2016; Caplan 2007; Somin 2016. . Большинство избирателей мало того что совершенно не разбираются в текущей политической обстановке, но и не знают простейших фактов: каковы основные ветви власти, с кем воевали США во Второй мировой войне и какие страны применяли ядерное оружие. Их мнения кардинально меняются, стоит лишь переформулировать вопрос: они говорят, что правительство тратит слишком много на «социальное обеспечение», но слишком мало на «помощь нуждающимся» и что страна должна «использовать вооруженные силы», но не должна «воевать». Когда им все же удается сформулировать свои предпочтения, как правило, выясняется, что они голосуют за кандидата, придерживающегося противоположных взглядов. Но это не имеет особого значения, потому что, придя к власти, политики отстаивают позицию своей партии, не оглядываясь на то, что думает электорат.