Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

На заре человеческой культуры наши предки овладевали мемами, понимая их значение не больше, чем смысл передаваемых генами инстинктов. Им и не нужно было понимать их, чтобы обрести новые навыки, но и обретая новые навыки они по-прежнему не обретали понимания. Существенное усовершенствование, которое произвела культура на раннем этапе развития, состояло как раз в том, что порожденные культурой способы (поведения) могли быть изменены при жизни одного поколения, распространены среди неродственников и освоены в течение всей жизни, а не только получены при рождении. По мере того как мемы накапливались и все более эффективно проникали в умы своих носителей (становясь все полезнее и мешая все меньше или даже подчиняя своих носителей своим нуждам), картина мира заселялась все большим количеством возможностей, перспектив, вариантов деятельности, вещей, с помощью которых можно было делать другие вещи, слов, которые становились носителями информации о разных вещах, и так далее. Некоторые мемы стали инструментами, другие – игрушками, развлечениями, а некоторые – уродливыми паразитами. И все они, чтобы выжить, зависели от культурной репликации.

Эта конкурентная среда создала эволюционную гонку вооружений, сопровождавшуюся тем же неизбежным расцветом технологий и расчетов, что и в человеческой войне: ложь и угрозы, разведка, блеф, разные проверки, – например, тест на шибболет [194] Шибболет (ивр., «колос» или «течение») – библейское выражение, обозначающее характерную речевую особенность, по которой можно опознать некую этническую группу людей, что-то типа пароля, который неосознанно выдает человека, для которого язык – неродной. Слово стало лингвистическим термином в лингвострановедении. , который используется в качестве своеобразного лингвистического паспорта. (А вы можете произнести слово шибболет правильно? Если нет – вы не один из нас.)

Доказать свою полезность и закрепиться на местах могли и попытки улучшения отношений с помощью бартера, взаимных обещаний, информирования, предупреждения о нападении, например, что привело к возникновению традиций, постепенно ставших всеобщим достоянием, о которых все знали, что все их знают. Эти традиции постепенно стали частью более-менее закрепившейся поведенческой среды, в которой можно было строить планы, обсуждать их, принимать или отвергать. Многое ли из этого можно осуществить без языка с полноценной грамматикой, представить себе сложно, но даже не зная точного порядка всех этапов этой истории, мы можем увидеть, как постепенное усложнение поведения могло привести к появлению незначительных новшеств, исправлений, уточнений, возникновению в итоге совершенных культурных традиций и институций без всякой помощи сознательного созидания. «Сначала обучение, а затем привычка к обучению» (Sterelny, 2012, стр. 25). Как только ценность ускоренного обучения была доказана посредством относительного успеха учеников, возникли различные способы ускорения процесса, закрепившиеся как культурно, так и генетически. Одной из самых ценных инноваций стала практика нанесения меток в окружающей среде, что сняло нагрузку с персональной памяти, это стало одним из первых достижений «общественного разума» (Clark and Chalmers, 1998). Метки постепенно превратились в системы счисления и письменность, которые заметно повысили технику дискурсивного обучения, и уже через несколько тысячелетий Сократ, Платон и Аристотель спорили о дискуссиях, думали о мышлении, придумывали принципы республики, теоретизировали на тему трагедии и комедии. Эпоха творческого созидания достигла расцвета. Существа Скиннера и Поппера уже не могли угнаться за Грегорианскими, разум последних был заполнен новыми инструментами для проведения быстрых и тщательных исследований окружающей среды, с которой они сталкивались. Методы грубой силы, метода проб и ошибок было недостаточно, потребовалось понимание.

Сегодня мы живем в мире, где все еще царят мемы, не имеющие точного авторства, они пока еще вирусные, как манеры и моды, особенности произношения и крылатые словечки, но они конкурируют с меметическими изобретениями, профессионально спроектированными на основе предвидений и для конкретных целей профессиональными мемерами, играющими весьма значимую роль в современном обществе авторов, художников, композиторов, журналистов, комментаторов, рекламщиков, преподавателей, критиков, историков, спичрайтеров. Пинкер прав, утверждая, что успешные произведения человеческого разума созданы разумно, без всяких секретов, но они плавают в океане конкурентов, созданных наполовину разумно, частично разумно, появившихся в результате эволюции, и все они зависят от успешности попадания в человеческий мозг, где они размножаются. Это может измениться. Культурная эволюция была дедарвинизирована собственными созданиями, однако ее дарвиновское происхождение до сих пор весьма отчетливо проявляется, и нас ежечасно и ежедневно окружают синантропные, не известного происхождения мемы, похожие на бактерии, превосходящие нас числом и массой.

Мы готовы, наконец, сложить вместе все кусочки мозаики и рассмотреть человеческое сознание как систему виртуальных устройств, эволюционировавших генетически и меметически, чтобы играть очень специфичную роль в той «когнитивной нише», которую нашим предкам удалось выстроить за долгие тысячелетия. Мы готовы открытыми глазами посмотреть на Картезианскую гравитацию и задать себе несколько важнейших вопросов.

1. Как человеческому разуму удалось достичь «глобального понимания», используя «локальные» навыки и без помощи создателя?

2. Отличается ли наш ум от умов других животных, а если отличается, то как и почему?

3. Как нам явилась наша явленная картина мира?

4. Почему мы воспринимаем окружающий мир именно так?

Краткий итог: эволюция снабдила всех живых существ необходимыми средствами, чтобы реагировать соответствующим образом на возникающие перед ними конкретные возможности, выявлять и избегать плохого, выявлять и получать хорошее, использовать полезное в данный момент и игнорировать все остальное. Это дает организмам некие навыки без понимания на всех уровнях, от молекулярного и выше. Поскольку умение может существовать без понимания, и понимание («реальное» понимание) весьма затратно. Природа сделала принцип потребности знать весьма непростым в использовании и создала весьма успешных, приспособленных, даже хитрых существ, которые и понятия не имеют, что они делают и почему. Причин, конечно, предостаточно, однако они по большей части представляют собой свободно плавающую рациональность, которую те, кто ее использует, даже во сне не видят. Мы как реконструкторы можем работать над онтологией возможностей в умвельтах деревьев, блох, медведей гризли, сохраняя полный агностицизм относительно вопроса «на что это похоже» быть ими.