Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Дарвин это отлично знал:

«Термин “естественный отбор” во многих отношениях плох, поскольку кажется, будто речь идет о сознательном выборе; однако он выглядит по-другому после более близкого знакомства. Никто не возражает химикам, которые говорят про “избирательное сродство”; и, несомненно, у кислоты не больше выбора, соединяться или нет с основанием, чем у условий жизни возможности определить, сохранять новую форму или нет… Для краткости я иногда говорю о естественном отборе, как о разумной силе – в точности как астрономы говорят о гравитационном притяжении, управляющем движением планет… Я также часто персонифицировал Природу, ибо было чрезвычайно трудно избежать подобной двусмысленности; однако под природой я имею в виду лишь совокупное действие и результат множества естественных законов, а под законами – лишь предустановленную последовательность событий» (1868, стр. 6–7).

Так что причины существовали задолго до того, как появились их разумные выразители, то есть мы. Причины, которые прослеживаются в эволюции, я назвал «блуждающей целесообразностью», и этот термин вызвал раздражение у некоторых мыслителей, заподозривших, что я говорю о каких-то духах. Вовсе нет. Блуждающая целесообразность имеет столько же общего с духами, как и сила гравитации или центр тяжести. У куба восемь углов было еще до того, как люди изобрели арифметику, а астероиды обладали центром тяжести задолго до того, как физикам пришла в голову идея гравитации и способы ее вычисления. Причины существовали задолго до появления тех, кто о них рассуждает. Некоторые находят мою манеру мыслить нервирующей и, вероятно, «нездоровой», но я не сдамся. Вместо этого я надеюсь в этой книге развеять их страхи и убедить в том, что мы должны быть счастливы возможностью говорить о причинах, обнаруженных эволюцией задолго до того, как они были замечены и сформулированы учеными и другими специалистами 11.

Поразительно похожие конструкции можно увидеть на рисунках 3.3 и 3.4 на цветных вставках. Термитник и знаменитый храм Саграда Фамилия Гауди очень похожи по форме, однако кардинально различаются по происхождению и строению. У структуры и формы термитника есть свои причины, но они неведомы термитам, которые его построили. У них нет Архитектора-Термита, который сделал бы проект, и ни один из термитов не имеет ни малейшего понятия, почему они строят термитник именно таким способом. Это умение без понимания, и о нем мы еще поговорим. У формы и конструкции шедевра Гауди тоже есть причины, но это собственные (в большинстве своем) причины Гауди. У Гауди были причины создать именно те формы, что были построены по его проекту; у форм, построенных термитами, тоже есть причины, но у самих термитов никаких причин нет. Это те же причины, по которым деревья раскидывают ветви, но они в коем случае не являются собственными причинами деревьев. Губки и бактерии тоже делают что-то по каким-то причинам, и даже вирусы действуют не без причин. Но это не их причины, им самим никакие причины не нужны.

Являемся ли мы единственными разумными создателями своих собственных причин? Это очень важный вопрос, но я отложу ответ на него до того момента, когда смогу предложить вам более широкие перспективы, о которых уже писал. До сих пор я полагал, что вполне доказано, что Дарвин не исключил полностью телеологию; он вписал ее в Природу. Однако это заключение не распространено так широко, как следовало бы, и некоторые ученые почти с брезгливостью избегают говорить о замысле и причинах. Пространство причин создается в процессе человеческой деятельности, стремления видеть во всем причинно-следственные связи и пронизано нормами, как социально-этическими, так и инструментальными (см. разницу между непослушным и глупым). Историческая реконструкция в биологии является производной от причин-суждений-оценок.

Эволюцию от как к зачем можно проследить в нашем описании постепенного возникновения живых существ из каскада пребиотических циклов. Блуждающая целесообразность возникает в виде причин существования некоторых свойств; они не предполагают существования разумных создателей, даже если результат созидательного процесса поразительно хорош. Например, причины создания колониями термитов их удивительных сооружений существуют, хотя сами термиты, в отличие от Гауди, этих причин не осознают и ими не руководствуются; их замечательное создание не является результатом труда разумного создателя.

До Дарвина мир объединяла не наука, а традиции. Все, что существовало во Вселенной, от самой возвышенной сущности до самой скромной (муравей, камушек, дождевая капелька), было созданием еще более возвышенной сущности, Бога, всемогущего и всеведущего разумного Творца, – он был поразительно похож на второе по значению возвышенное существо, поплоше. Подобное положение вещей можно назвать нисходящей теорией творения. Дарвин заменил ее теорией творения, возникающей «ниоткуда», как пузырьки в газировке. Роберт Маккензи Беверли 12, один из критиков Дарвина в XIX веке, выразился об этом весьма живо:

«Главным Творцом теории, которую мы обсуждаем, стало Тотальное Невежество; получается, фундаментальным принципом, на котором покоится мироздание, служит предположение, ЧТО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ СОВЕРШЕННОЕ И ПРЕКРАСНОЕ СОЗДАНИЕ, НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЗНАТЬ, КАК ОНО УСТРОЕНО. При внимательном подходе мы обнаружим, что это предположение в сжатой форме выражает основной смысл этой Теории, и в нескольких словах излагает суть того, что хотел сказать г-н Дарвин; поставив всю систему рассуждений с ног на голову путем странной инверсии причинности, он полагает Абсолютное Невежество вполне годным заменить Абсолютную Мудрость во всех актах творения» (Beverley, 1868).

Эта «инверсия причинности» и в самом деле была «странной», и недоверие Беверли до сих пор отдается эхом среди обескураживающе значительной части населения, даже в XXI веке.

Если мы вернемся к теории случайного творения Дарвина, мы можем представить себе всю деятельность по созданию нашего мира как некий процесс постепенного развития того, что я условно называю пространством созидания. Начало должно быть положено первыми примитивными репликаторами, как мы убедились в главе 3, и постепенно процесс должен был бы усложняться, проходя через многочисленные волны естественного отбора, продвигаясь к многоклеточной жизни во всех ее формах. Действительно ли подобный процесс способен породить все те чудеса, что мы наблюдаем в биосфере? Скептики еще со времен Дарвина пытались всячески продемонстрировать, что то или иное чудо просто недостижимо таким трудоемким и лишенным разумного выбора путем. Они постоянно ищут нечто живущее, что не могло возникнуть бы путем естественного отбора. Я назвал этот процесс «поиском небесного крюка », поскольку это похоже на мифическую уверенность, что в небе можно за что-нибудь зацепиться, чтобы поднять некий груз (Деннет, 1995). Небесный крюк болтается очень высоко в пространстве созидания, и его не помогают ухватить даже наши предки, а уж они-то точно считались когда-то результатом особого акта творения. Скептики снова и снова пытаются найти этот небесный крюк, но обнаруживают вместо него удивительный подъемный кран, лишенное малейшего волшебства устройство в пространстве созидания, которое позволяет все более эффективно исследовать возможности созидания, поднимаясь все выше и выше. Подъемным краном для природы служит эндосимбиоз [53] Эндосимбиоз – взаимно выгодное сосуществование микроорганизмов, при котором один организм выживает внутри другого. Эндосимбиоз широко распространен в биосфере и играет важную роль в функционировании большинства экосистем. ; он поднимает простые одиночные клетки до уровней все возрастающей сложности, в царство многоклеточных организмов. Подъемным краном служит и половое размножение: оно позволяет генам перемешиваться и делает слепой отбор путем проб и ошибок существенно эффективнее. Язык и культура тоже служат подъемными кранами, они приумножают новое и открывают огромные пространства возможностей для все более умных (но без всякой примеси чуда) творцов. Если бы язык и культура не стали бы одним из инструментов научно-технической эволюции, у нас не было бы плантаций светящихся в темноте кустов табака с генами светлячков.