Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Эта концепция полезной информации является результатом концепции возможностей Дж. Дж. Гибсона, изложенной в главе 5. Я бы хотел распространить его идею не только на растения и других эволюционирующих существ, не относящихся к животным, но и на артефакты, произведенные человеческой культурой. Гибсон сказал: «информация находится на виду», и именно «собирая информацию» животные воспринимают мир 30.

Представьте себе блики солнечного света, играющие на стволе дерева и на белке, лезущей на него. В свете содержится одна и та же потенциальная информация – и для белки, и для дерева, однако дерево не обладает (из-за использования более примитивных методов созидания в его родословной) способностью извлекать из света такую же информацию , как белка. Дерево умеет использовать энергию света для производства сахаров путем фотосинтеза; кроме того, недавно было доказано, что деревья (как и другие растения) могут адекватно отвечать и на другую информацию, извлекаемую из света: например, они таким образом узнают, когда засыпать, когда просыпаться, сбрасывать листья или зацветать 31.

Мы можем порассуждать и о потенциальной полезности информации, содержащейся в лучах света: представьте себе человека с бензопилой, подкрадывающегося к дереву. Его увидит любое существо с глазами, однако дерево даже не заподозрит угрозы. К тому же глаза не принесут дереву пользы, поскольку у него нет и способов отреагировать на визуальную информацию (если не убежать и спрятаться, то хотя бы сбросить тяжелую ветку на лесоруба или выделить какую-нибудь особо вязкую смолу, чтобы он в ней залип вместе с пилой). Само существование информации в виде света могло бы «мотивировать» дерево на создание подобия зрения. Это маловероятно, но именно такие маловероятные превращения составляют суть эволюции. Должно возникнуть некое отличие, которое может получить значение, только если что-то от него будет зависеть неким образом. Как уже раньше отмечалось, эволюция путем естественного отбора поразительно совершенна в процессе выуживания иголок в стогах сена, почти невидимых образцов, которые, будучи искусно примененными, приносят пользу бенефициару. В точности как зарождение жизни зависит от нахождения правильных «исходных» молекул в правильном месте в правильное время, у развивающейся популяции должен существовать запас разнообразного материала, включающего в себя в том числе разные ранее не использовавшиеся (или недостаточно использовавшиеся, или лишние, или рудиментарные) свойства, которые могут наследоваться и которые случайно совпадают с потенциально полезной информацией, распространяющейся в мире 32.

Не все, что «в принципе возможно», автоматически доступно, однако, учитывая, что у эволюции много времени, много возможностей повторения циклов, случайности, вероятно , приводят к хорошим результатам, однако не всегда. Поэтому многие правдоподобные «истории» (Gould and Lewontin, 1979) представляют собой лишь гипотезы и требуют доказательств. Любая основательно доказанная эволюционная гипотеза (их тысячи) начинается с воображаемой истории, требующей подтверждения. А так как многие организмы умирают, не оставив потомства, большинство историй так и не превращаются в теорию. Порок адаптационизма состоит не в самих «просто историях» – в эволюционной биологии можно обойтись и без них, – а в некритичном распространении этих историй без соответствующих серьезных доказательств.

Рассмотрим менее фантастическую историю, чем дерево с глазами: золотую осень. Является ли это примером адаптации деревьев? И если да, то к чему? Общепризнано, что это явление не пример адаптации, а лишенный каких-либо функций побочный результат химических изменений, происходящих в листьях в процессе увядания. Они прекращают производить хлорофилл при постепенном снижении солнечной активности, а когда хлорофилл разлагается, другие присутствующие в листьях вещества – каротиноиды, флавоноиды, антоцианы перехватывают его роль отражателя света. Многим людям, к примеру жителям Новой Англии, нравятся яркие осенние краски, и они – часто бессознательно – способствуют выживанию и размножению самых красивых деревьев, вырубая те, чья листва не так хороша осенью. Люди стараются сохранить деревья с красиво окрашенными листьями до следующей осени, и тем самым повышают возможность репродукции тех деревьев, что им нравятся. Таким образом получается, что яркая осенняя листва становится фактором адаптации деревьев в северной части Новой Англии, хотя этот фактор, конечно, не поддается измерению. Это пример того, как незаметно для всех, кроме неусыпного естественного отбора, начинается адаптация. Тусклая коричневая листва с дубов опадает существенно раньше в Новой Англии, чем со знаменитых ярких алых кленов. И любые химические изменения, которые позволили бы кленам дольше удерживать листву, можно рассматривать как адаптационный механизм, приспособление к окружающей среде, в которой люди осуществляют селективную деятельность (сознательно или бессознательно). А теперь попробуем отправить в полет на несколько шагов вперед наше воображение: представьте себе, что удержание листвы на дереве достаточно энергетически затратно и окупается, только если нравится любующимся листвой людям. В такой ситуации может начаться эволюция чувствительного-к-присутствию-людей органа (скорее чувствительного к феромонам носа, чем рудиментарного человеко-чувствительного-глаза). Это будет шагом вперед по одомашниванию конкретного вида деревьев. Когда для репродукции создаются благоприятные условия и люди начинают поощрять или контролировать размножение, они тем самым создают возможности для самоодомашнивания видов, как это произошло уже с пальмами или авокадо. Первые шаги в этом направлении не обязательно должны быть результатом осознанного , намеренного и продуманного выбора (человеческого – ведь деревья уж точно на это не способны). На самом деле мы можем даже не замечать те виды, которые становятся синантропными, эволюционируя так, чтобы существовать в компании с человеком, не принадлежа при этом нам и не будучи никак нами поощряемы. Клопы и мыши синантропны, так же как и травы, растущие на пастбищах, не говоря уж о триллионах крошечных существ, обитающих в наших телах и совершенно не замечаемых нами, приспособленных для жизни в нас или рядом.

Во всех этих случаях семантическая информация о том, как лучше вписаться в эту нашу среду, была получена существами совершенно бездумно на протяжении нескольких поколенческих циклов и, следует отметить, даже не закодирована в нервной системе организма (если она у него вообще есть), или даже в его ДНК, это, пожалуй, напоминает некое «прагматическое» соучастие . Лингвисты и специалисты по языкознанию используют термин « прагматический » для обозначения тех смысловых аспектов, которые не могут быть выражены с помощью синтаксиса и «лексических» значений слов, но передаются через контекст конкретных выражений, то есть через умвельт , на самом деле, высказывания.