Сара Драй - Воды мира. Как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты

Одним из первых факторов, который Уокер проверил посредством своего корреляционного метода, были солнечные пятна. В опубликованной в 1923 г. статье он сообщил об отсутствии значимой корреляции между 11-летним циклом солнечной активности и муссонами [155] Walker, «Correlation,» 109. . Понимая, какое разочарование и даже неприятие может вызвать его заключение, ученый признал, что «после многих веков веры в то, что земными делами управляют небесные тела», было вполне естественным предполагать существование таких природных циклов. Но настоятельная потребность в точных прогнозах муссонов и ужасающие страдания, причиняемые голодом, побуждают его «заменить интуитивные предположения надежными количественными критериями» [156] Gilbert Walker, «On Periods and Symmetry Points in Pressure as Aids to Forecasting,» Quarterly Journal of the Royal Meteorological Society 72, no. 314 (1946): 265–283. . Ставка Элиота на Уокера себя оправдала. Но только отчасти. Ведь расширив границы метеорологии и империи до конечных пределов – всего земного шара, он одновременно заставил их отступить и умерить свои амбиции. Дав им мировую погоду, ученый пожертвовал космосом. И взамен разбитой им надежды на существование тайных небесных циклов, управляющих муссонами, Уокер должен был предложить что-то лучшее.

Ради этого лучшего он, собственно говоря, и прибыл в Индию: его задачей было научиться прогнозировать муссонные дожди. Опираясь на свои предварительные наработки, ученый был вынужден возобновить программу прогнозирования, начатую еще в 1880-х гг. и приостановленную в 1902 г. после череды катастрофических засух. Между тем предшественник Уокера Элиот подчеркивал, насколько опасно было «искать совершенства в краткосрочных прогнозах» [157] Eliot, Report , 453. . Слишком уж несовершенными оказались знания и методы, чтобы рассматривать прогнозы как нечто большее, чем вероятностные сценарии. Но на фоне голода и настойчивых требований правительства снова начать давать прогнозы предостережение Элиота трудно было расслышать. Уокер был как никто осторожен и даже настроен скептически и подчеркивал, что находимые им коэффициенты корреляции не могут служить надежным фундаментом для прогнозирования. Эти корреляции менялись из года в год, иногда довольно резко. Если и выпускать прогнозы, призывал он, то только с серьезными оговорками. Уокер предлагал дать им более подходящее скромное название – «предположения» [158] Gilbert Walker, «Seasonal Foreshadowing,» Quarterly Journal of the Royal Meteo rological Society 56 (237): 359–364. . Но термин «прогнозы» уже прижился, а подстегиваемое необходимостью желание, чтобы эти оценки обладали прогностической силой, пересиливало все доводы. Конечно, прогнозирование делало некоторые успехи, но не реже оно терпело неудачи, и, к вящей досаде всех причастных, после стольких вложенных сил и средств и перед лицом столь очевидной необходимости метеорологическая наука оказалась не способна предложить более надежные прогнозы. Страх ошибиться подчас приводил к тому, что эксперты прогнозировали погоду хуже, чем простые люди. Чарльз Добени назвал удручающей ситуацию, когда «необразованный крестьянин обладает интуитивным знанием, в то время как ученый муж, хотя и кичится знанием общих законов атмосферных явлений, зачастую теряется в попытке распутать клубок связанных с этим эффектов, которые предлагает поток ежедневных наблюдений». Метеорологи находились между молотом и наковальней: что бы они ни делали, осуждения было не избежать. Ошибочный прогноз мог запятнать их репутацию, тогда как слишком осторожный, с большими оговорками, никого не устраивал. Если шарлатаны не испытывают никаких угрызений совести, делая неверные предсказания, продолжал Добени, то «Гершели или Араго объявляют себя некомпетентными в попытке предвидеть то, что может произойти в течение следующих 24 часов» [159] Charles Daubeny, Climate: An Inquiry into the causes of its differences and into its influence on vegetable life, comprising the substance of four lectures delivered before the Natural History society, at the museum, Torquay, in February 1863 (London and Oxford: John Henry and James Parker, 1863). .

Парадокс был в том, что муссоны помогали скорее прогнозировать, что произойдет в других частях планеты, чем сами муссонные дожди [160] Как писал Норманд, возглавлявший Метеорологическую службу с 1927 по 1944 г.: «В целом результаты общемирового исследования Уокера предложили больше возможностей для прогнозирования событий в других регионах, чем в Индии». Charles Normand, «Monsoon Seasonal Forecasting,» Quarterly Journal of the Royal Meteorological Society 79 (October 1953): 469. Почему? Этого математик Уокер сказать не мог. К счастью, хотя муссоны по-прежнему оставались таинственной и непредсказуемой силой, управляющей судьбой сотен миллионов индийских земледельцев и тех, кто зависел от их зерна, таких ужасающих по своим масштабам бедствий с миллионами голодных смертей, какие предшествовали прибытию Уокера в Индию, больше не случалось. Этому способствовали как изменения, внесенные британцами в свою экономическую и социальную политику, так и череда летних сезонов с обильными муссонными дождями.

Уокер не только не сумел выполнить поставленную перед ним основную задачу – научиться прогнозировать муссонные дожди с помощью статистики, но и не смог дать какого-либо физического объяснения сделанному им открытию. В некотором роде это было все равно что с точностью описать полет бумеранга, не понимая, что лежит в основе этого явления. Описав феномен индийских муссонов с помощью самых передовых из доступных на тот момент средств, Уокер никогда не забывал о том, чего он не сумел сделать. Выступая с лекцией на Пятом Индийском научном конгрессе в 1918 г., он подчеркнул, насколько важно понимать фундаментальные принципы, лежащие в основе изучаемых явлений. «В жизни необходимо, – убеждал он своих слушателей, – умение применять эти принципы к реальным явлениям… Когда Пастера попросили найти средство от неизвестной болезни шелкопрядов, которая почти уничтожила отрасль шелководства во Франции, он, как химик, абсолютно ничего не знал о шелковичных червях. Но он сумел решить эту проблему, и именно общее понимание природных принципов обеспечило ему успех» [161] Gilbert Walker, «Presidential Address to the Fifth Indian Science Congress, Lahore, January 1918,» Journal and Proceedings of the Asiatic Society of Bengal , New Series Vol. XIV, 1918 (Calcutta: Asiatic Society): lxxvii. . Уокер лучше других знал, что как раз «общего понимания» в открытой им системе мировой погоды недоставало.

Итак, Уокер потерпел неудачу с прогнозированием муссонов, а к концу Первой мировой войны, также не оправдав надежд, почти сошел на нет другой, гораздо более масштабный проект, объединявший метеорологию с астрономией и получивший название «космическая физика». На его место пришло новое направление в метеорологии. Вместо того чтобы искать связи между Землей и космосом, новое поколение метеорологов искало их между нижними слоями атмосферы, которыми долгое время ограничивалось большинство метеорологических исследований, и верхними, постепенно становившимися все более доступными. Проведенный Чарльзом Пьяцци Смитом на Тенерифе эксперимент с размещением обсерватории высоко в горах позволил больше узнать не только о звездах, но и о верхних слоях атмосферы. Однако в горах невозможно было отслеживать движение воздушных масс в атмосфере. После серии впечатляющих и опасных высотных полетов на воздушных шарах, которыми особенно прославился английский метеоролог и аэронавт Джеймс Глейшер, исследователи стали искать более безопасные способы получения новых данных о воздушном океане.