Александр Степанов - Очерки поэтики и риторики архитектуры

Иногда в плотной застройке городской улицы заметно стремление архитекторов придать ей подобие осмысленной фразы. Чтобы достичь такого впечатления, мало ставить дома в линию, без зазоров. Необходим единый художественный замысел и последовательность его выполнения. Из-за дороговизны городской земли заказчиками крупномасшабных проектов, которые требовали огромных затрат, могли быть либо государство, желательно абсолютистское, в лице его высочайших персон и органов власти, либо очень богатые частные лица. Первый вариант, демонстрирующий превосходство над соперниками на общеевропейской ярмарке государственного тщеславия, наилучшим образом представлен в барочном Турине – столице Савойского герцогства. Пример второго варианта можно видеть в Санкт-Петербурге, в северной части Каменноостровского проспекта.

Военный инженер и весьма деятельный предприниматель Константин Марков сам спроектировал дома на купленных им участках №№ 63, 65 и 67. В 1908 году он возвел дом 67 в стиле «северного модерна», но вместо того, чтобы продолжать в таком же духе застройку двух других своих участков, неожиданно предложил придумать фасады домов 63 и 65 молодому архитектору Владимиру Щуко. Похоже, единственным условием Маркова было не изменять планировку и конструкцию спроектированных им домов.

Остается только гадать, что побудило Маркова предоставить Щуко, к тому моменту еще не успевшему войти в столичную архитектурную элиту, возможность продемонстрировать свои способности на столь престижном месте, каким был застраивавшийся тогда Каменноостровский проспект. Может быть, чутье собственника недвижимости подсказало Маркову, что модерн (как называли в нашем отечестве ар-нуво) утрачивает привлекательность для квартиросъемщиков? Знакомство с рисунками, привезенными Щуко из путешествия по Италии и с его работами в качестве театрального художника в «Старинном театре» Евреинова могло навести Маркова на мысль, что иметь на Каменноостровском проспекте три подряд доходных дома, один из которых подражает уже набившему оскомину «северному модерну», зато два других варьируют ренессансные мотивы, будет привлекательнее сплошь «северного модерна», тем более что с юга участок Маркова граничил с домом 61, построенным Лидвалем для инженера Циммермана опять-таки в стиле модерн, и на его углу высилась пирамидальная башня, схожая с башней дома 67. Возможно, Марков почувствовал, что ему самому такая задача не по силам, а вот у Владимира Алексеевича, должно быть, получится отлично. Как бы то ни было, Щуко сначала создал дом 63 с кватрочентистскими реминисценциями, а затем принялся за 65‐й, который, по меткому замечанию нынешнего историка архитектуры, «относится к соседу, как декорация к следующему акту того же спектакля» 586 586 Гостев И. Е. Владимир Щуко // Зодчие Санкт-Петербурга XIX – начало ХХ века. СПб., 1998. С. 777. . На этот раз Щуко решил украсить проспект палладианским фасадом по мотивам Лоджии дель Капитанио в Виченце.

Этот редкой откровенности казус чисто фасадной архитектуры – первая в России попытка оформить фасад многоэтажного доходного дома колоссальным ордером. Щуко поразил жителей столицы шеренгой полуколонн четырехэтажной высоты, сжимающих трапециевидные в плане эркеры. Высота его колоннады – среднеарифметическая между колоннами Пантеона и Исаакиевского собора: 14,5 метров! Однако невозможно представить за этим фасадом ни храм, ни дворец, ни музей, ни министерство, ни офис, ни научно-исследовательский институт, ни универсальный магазин, ни школу, ни больницу, ни что-либо иное, кроме как многоквартирное жилье, недвусмысленным признаком которого выступает множество балконов. К чему жилому дому этакая «фанфаронада»?

Если видеть смысл работы Щуко в решении отдельного фасада, надо признать вопиющую неуместность этого дома. Его восхищал Палладио? Но неужели этого достаточно, чтобы оправдать перенос триумфальных архитектурных форм дворца венецианского генерал-губернатора, возведенного на центральной площади Виченцы в честь грандиозной победы над турецким флотом в битве при Лепанто, на шестиэтажный доходный дом в рядовой застройке улицы далекого северного города? Неужели невозможно было найти в архитектурном наследии великого вичентинца мотивы менее пафосные, подходящие к петербургской ситуации?

Однако знавшие толк в архитектуре современники Щуко почему-то приветствовали появление его домов на Каменноостровском. Уж не нашло ли на Академию художеств затмение, когда за эти дома автору присудили звание академика архитектуры? Допустим, Академию ослепило отвращение к модерну. Но разве не в своем уме был Георгий Лукомский, высоко оценивший эту работу Щуко? «Прием членения фасада Casa del Diabolo или Palazzo del Capitano (Municipio) в Виченце (архитектор Palladio) прекрасно применен архитектором Щуко в доме 65 по Каменноостровскому 587 587 Лукомский Г. К. Современный Петроград. Очерк истории возникновения и развития классического строительства. 1905–1915 года. Пг. 1916. С. 26. , – писал критик. – В отличие от прежних построек (ампирных), в новых зданиях чувствуется итальянский характер. (…) Пресными, скучными показались теперь многие, отделанные даже в „строгом“ ампире, фасады» 588 588 Там же. С. 58. . «Несомненно, наибольшая заслуга Щуко – в разрешении труднейшей задачи обработки фасада доходного дома. Угловой дом Маркова прекрасен именно своею цельностью; ордер колонн проведен через все этажи. (…) Единственным недостатком является мертвый цвет облицовки из бетонных массивов» 589 589 Там же. С. 68. Разрядка – в оригинале. .

Я думаю, что сводить работу Щуко к решению фасадов отдельных домов – значит не видеть за деревьями лес. Уже сами по себе аллюзии на смежные периоды истории архитектуры в облике соседних зданий говорят о том, что он обдумывал фасады не по отдельности, а как части целого. Этим целым был Каменноостровский проспект с присущим ему шиком. После возведения Троицкого моста обновленный Каменноостровский стали называть «Елисейскими полями», потому что, подобно парижским Елисейским полям, он ведет в страну заката: его ось, как и ось Елисейских полей, нацелена на место захода солнца в дни летнего солнцестояния. По вечерам, особенно в белые ночи, денежная публика направлялась на экипажах к Островам, в Старую и Новую Деревни к цыганам 590 590 Засосов Д. А., Пызин В. И. Из жизни Петербурга 1890–1910‐х годов: Записки очевидцев. СПб., 1999. С. 28. , а после обязательного церемониала провожания и встречи солнца 591 591 Лурье Л. Петербургский календарь // Петербургский святочный рассказ. Л., 1991. С. 174. эти люди устремлялись в увеселительные сады и рестораны. Каменноостровский – путь как бы в потустороннее блаженство с более или менее благополучным возвращением к земной жизни 592 592 Степанов А. Феноменология архитектуры Петербурга. СПб., 2016. С. 118. . Осип Мандельштам назвал его «одной из самых легких и безответственных улиц Петербурга» 593 593 Мандельштам О. Э. Египетская марка // Собр. соч. М., 1991. Т. 2. С. 14. . Сценой, архитектурные декорации для которой создавал Щуко, были не стены и перекрытия, спроектированные Марковым, а петербургские «Елисейские поля». Если так, то дом 65 – гротеск, гиперболическая маска Богатства на каменностровском архитектурном маскараде. Гримасничающий фавн-фонтан на боку ризалита дома 63 в двух метрах от 65-го – вот с кого надо брать пример, обсуждая колоссальный героический ордер на фасаде дома столичной буржуазной элиты Серебряного века. Попробуйте представить этот дом на главных проспектах других частей Петербурга – на Невском или даже на Большом проспекте Васильевского острова – и вы почувствуете, насколько он там был бы нелеп и как уместен он здесь.