Дэниел Левитин - Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо

Один из моих студентов, эмигрант из Румынии, который поселился в Канаде, рассказал такую историю:

Впервые с вопросом о качестве жизни я столкнулся в раннем детстве. Я играл с группой местных детей в маленькой деревне на родине, когда к нам приблизились североамериканские миссионеры. Меня отвели в сторону, чтобы расспросить о том, что казалось им ужасной, нищенской жизнью, моей и моих друзей. Они с жалостью глядели на нас, грязных босоногих детей, а мы с друзьями смотрели на них в замешательстве, поскольку не могли понять, почему эти иностранцы выглядят такими обеспокоенными. Мы даже не думали, что с нами что-то не так. В таком случае можно утверждать, что субъективное восприятие качества жизни важнее для благополучия человека, чем объективные показатели.

Теория социального сравнения гласит, что удовлетворенность жизнью обычно зависит не столько от того, что у нас есть, сколько от того, что мы имеем по сравнению с другими людьми. Иначе говоря, мы смотрим, как живут окружающие (есть ли у них обувь, испытывают ли они меньше страданий и боли), и оцениваем себя в сравнении с ними. Мы социальный вид, и стремимся к справедливости. При виде того, что другие обладают тем, чего нет у нас, например обувью или крепким здоровьем, мы чувствуем себя обманутыми. Если же ни у кого из тех, кого мы знаем, нет ни обуви, ни крепкого здоровья, мы просто думаем: «Такова жизнь». В возрасте 89 лет Сонни Роллинз чувствует себя отлично по сравнению с его ровесниками – джазовыми музыкантами. Большинство из них ушли из жизни и пострадали от более разрушительных проблем со здоровьем, чем Сонни.

Понимание счастья субъективно, а факторы, от которых оно зависит, существенно отличаются в разных культурах. Большинство индексов качества жизни представляют собой сочетание объективных показателей, таких как здоровье, независимость, уровень жизни и безопасность (например, свобода от преступлений), а также субъективных критериев вроде собственной оценки человеком своей удовлетворенности жизнью по ряду ключевых аспектов: свобода выбора, социальные связи, романтические отношения, значимая работа и настроение [968].

Возможно, вы считаете, что все стремятся стать счастливее. Иначе говоря, при наличии выбора вы хотели бы иметь максимально возможное количество чего-то хорошего. Однако это искаженное представление, свойственное людям, которые живут в индивидуалистическом обществе, таком как Европа или Северная Америка. Для людей из коллективистских и холистических обществ, где особое значение придается противоречиям, изменчивости и контексту, несоответствие идеалу собственной жизни переносится умереннее, чем в других культурах [969]. Этот подход можно назвать принципом умеренности, который означает, что люди осознанно устанавливают предельный уровень того, сколько хорошего они хотели бы иметь в совершенном мире. Сонни Роллинз живет в Нью-Йорке, но придерживается именно таких взглядов, подобно последователям восточной философии и религий, таких как буддизм, конфуцианство, индуизм, джайнизм и даосизм. Возможно, вам это напоминает принцип золотой середины Аристотеля: не слишком много и не слишком мало чего бы то ни было.

Жители Запада, как правило, воспринимают счастье и страдания как противоположности, а жизнь – как борьбу за то, чтобы свести к минимуму плохое и больше обращать внимание на хорошее. Жители Востока склонны воспринимать счастье и страдания как взаимосвязанные и взаимно необходимые аспекты жизни, как ян и инь в китайской философии. В ходе исследований, охвативших тысячи людей, выяснилось, что представители холистических культур стремятся к меньшему счастью, удовольствию, свободе, здоровью, самооценке и долголетию, чем представители индивидуалистических культур, хотя в отношении общества в целом у них одинаковые цели. Когда в это исследование была включена Россия, которая с социологической точки зрения находится где-то между индивидуалистической и коллективистской культурами, она оказалась ближе к восточному полюсу.

По данным «Всемирного доклада о счастье», на протяжении последних нескольких лет американцы опускаются на все более низкие позиции в рейтинге мирового счастья [970]. В отчете за 2019 год, в который вошли 156 стран, Соединенные Штаты заняли девятнадцатое место – самый низкий рейтинг за всю историю доклада. «Мы заняли девятнадцатое место в списке после Бельгии, – саркастически заметил комик Джимми Киммел. – Люди, которым нравится погружать картофель в майонез, оказывается, счастливее нас. Выше нос, ребята!» [971]

Для оценки счастья применяются шесть переменных: ВВП, социальная поддержка, период здоровья (а не продолжительность жизни!), возможность принимать жизненно важные решения, щедрость и свобода от коррупции. «Многие сходятся во мнении, что сейчас американцы должны быть счастливее, чем когда бы то ни было, – сказала одна из авторов доклада Джин Твенге. – В нашей стране совершается мало насильственных преступлений и низкий уровень безработицы» [972]. По мнению авторов, рейтинг США снизился из-за вспышки различных зависимостей (от опиоидов, азартных игр, социальных медиа и рискованного полового поведения), а также из-за роста ожирения и глубокой депрессии [973].

Среди всего прочего, авторы обвиняют в уменьшении ощущения счастья чрезмерное использование различных устройств [974]. В 2017 году среднестатистический американец 17–18 лет тратил более шести часов досуга (помимо времени, потраченного на выполнение домашней работы) на интернет, социальные сети и обмен текстовыми сообщениями, а ведь эти виды деятельности связаны с усилением депрессии. По мере увеличения времени, проводимого у экрана, люди начинают реже взаимодействовать лично, например встречаться с друзьями или ходить на вечеринки. Кроме того, наблюдается сокращение других уединенных занятий, не связанных с использованием устройств, таких как чтение и сон. Мы много говорим о том, что социальные медиа сближают нас с другими людьми и делают мир ближе, но цифровые устройства ослабляют реальные социальные контакты в пользу своего рода аморфных и эпизодических виртуальных.

Еще одна причина общенационального снижения уровня счастья может заключаться в целой серии обвинений в коррупции, выдвинутых в Соединенных Штатах Америки в 2018 и 2019 годах в адрес людей, занимающих высокие должности в корпорациях и правительстве. Ведь свобода от коррупции – один из показателей качества жизни.

Самое длительное исследование по теме здоровья и счастья, которое когда-либо проводилось, – это Гарвардское исследование по развитию взрослых. Оно началось в 1938 году, и на протяжении 75 лет его авторы вели наблюдения за жизнью 268 студентов Гарварда мужского пола и 456 членов контрольной группы из Бостона, не зная, как сложится их судьба. (Одним из участников исследования был президент Джон Кеннеди.) Около 59 человек, которым сейчас по 90 с лишним лет, до сих пор принимают в нем участие, причем исследователи изучают также их детей и внуков, а в начале 2000-х стали собирать данные об их женах. Психиатр Роберт Уолдингер, который возглавляет исследование в настоящее время, подытоживает: