Николай Сергеев - Гидра. Том 1

В принципе, существование тоталитарного государства с формальной декоративной демократией, построенного на фашистских принципах, представить себе несложно. Это может быть страна, где большинство граждан, находясь под влиянием фашистской пропаганды, не управляемое непосредственно, но направляемое фашистской партией, добровольно и с положенным в таких случаях энтузиазмом самостоятельно осуществляет все пункты фашистской доктрины. Начиная от огосударствления и монополизации экономики, развития солидаризма и созданию иерархических государственных управленческих структур с централизованным управлением, заканчивая полным контролем над жизнью граждан и геноцидом меньшинств.

Таким образом, совместить фашизм и симулякр демократии возможно, но сосуществование фашизма и либерализма невозможно по причине того, что фашизм изначально включает в себя антилиберализм, в составе своих основных базовых принципов.

Муссолини в 1923 году утверждал: « В России и Италии доказано, что можно править помимо и против либеральной идеологии. Фашизм и коммунизм пребывают вне либерализма ».

Не всегда простому обывателю бывает заметен переход к фашистской модели тоталитарного государства. Резкая смена внутриполитического курса, которая могла бы вызвать негодование у части населения, происходит редко, чаще граждане вообще не замечают ползучей тоталитаризции государства и фашизации общества.

Фашисты сначала устанавливают контроль над средствами массовой информации, потом над правительством, подчиняют себе армию и полицию, следующей жертвой становятся муниципалитеты и различные структуры гражданского самоуправления, организации образования и культуры, которые из независимых (частных или общественных) становятся либо государственными, либо попадают под тотальный государственный и партийный контроль.

Многочисленные исторические примеры показывают один из распространённых способов захвата власти – фашистами создаётся надгосударственный исполнительный орган (фашистский совет в Италии, политбюро в СССР и пр.), в статусе, не определённом правовой системой государства. Такой орган сначала наделяется незначительными, часто совещательными полномочиями, потом в своём развитии становится всё более могущественным и со временем начинает делать первые уверенные шаги к реальной абсолютной власти. Когда стремление такого органа к абсолютной власти становится уже очевидным для всех, то помешать ему, как правило, бывает уже поздно.

Этот феномен можно условно назвать политической слепотой, вызванной психологической неспособностью обращать внимание на небольшие изменения политической ситуации в собственной стране, если она не затрагивает напрямую человека, не связана с его личным опытом и по этой причине не вызывает у него сильных переживаний.

Вспоминается высказывание бывшего узника концлагеря Дахау немецкого священника Мартина Нимёллера, объяснявшего в 1955 году равнодушие немцев двадцатью годами ранее: « Сначала они пришли за социалистами, и я молчал – потому что я не был социалистом. Затем они пришли за членами профсоюза, и я молчал – потому что я не был членом профсоюза. Затем они пришли за евреями, и я молчал – потому что я не был евреем. Затем они пришли за мной – и не осталось никого, чтобы говорить за меня ».

Иногда подобная слепота вызвана тем, что во время прихода фашистов к власти и последующей постепенной тоталитаризации государства, ползучей фашизации общества, из-за череды других ярких исторических событий, происходящих одновременно и вследствие этого отвлекающих внимание, становится невозможным следить за всеми происходящими вокруг переменами.

Следует признать, что значительное большинство людей вообще не способны заметить медленных перемен в своей стране, не в состоянии разглядеть опасность происходящих вокруг них политических процессов и исторических событий.

Такое состояние может возникнуть у любого человека, независимо от пола, возраста, профессии, образования и уровня умственного развития. Тот, кто подвергается такому эффекту, как правило, не имеет даже малейшего понятия о существовании феномена «политической слепоты», что многократно увеличивает сам эффект от феномена.

Часто фашисты, как опытные фокусники, манипулируют вниманием толпы и умело пользуются этим феноменом, намеренно создавая ситуации, отвлекающие общественное внимание от их действий.

Несмотря ни на какие ухищрения идеологов, фашизм всегда узнаваем, он всегда остаётся самим собой. Опасность фашизма не только в том, что в современном мире он пытается маскироваться под что-то иное и становится от этого трудно распознаваем.

Фашизм опасен, прежде всего, тем, что очень привлекателен для миллионов людей своей простотой и радикальными методами решения проблем.

Путаницу в использовании терминов внесла сознательная замена с 1946 года в политическом лексиконе и научных публикациях, распространённого в первой половине XX века, термина «фашизм» в некоторых случаях на другой, более узкий термин – «тоталитаризм», который означает лишь стремление государства к полному контролю над политической, общественной и личной жизнью людей. Именно так определил значение термина «тоталитаризм» его автор антифашист Джованни Амендола, а в последствии так же его понимали фашисты Джентиле и Муссолини.

Некоторые фашистские государства, в самом конце Второй мировой войны, предчувствуя развязку, переметнулись в стан противников фашистской Италии и нацистской Германии. Такие страны после дискредитации понятия «фашизм» и осуждения немецкого нацизма на Нюрнбергском процессе, ангажированные историки, публицисты и политики стали стыдливо именовать «государствами с тоталитарными режимами».

Вроде как сотрудничать с фашистским режимом нельзя, а с тоталитарным можно. Сложилось мнение, что достаточно, любой фашистский режим назвать просто тоталитарным и это, по мнению западных политиков и государственных политологов, всё сразу меняет.

Этот приём получит своё продолжение в истории дипломатии второй половины XX века, когда сотрудничество с откровенно фашистским режимом оправдывалось защитой демократии или диктовалось якобы предотвращением вооружённых конфликтов, гражданских войн и гуманитарных катастроф. Самым известным примером может служить так называемая рейгановская «доктрина Киркпатрик», согласно которой, допускается поддержка правительством США авторитарных и тоталитарных режимов ради продвижения американских интересов и защиты демократии в остальном мире.