Текелински - Действительность. Том 1

Да, в эмпирически-перспективном поле нашего воззрения и осмысления, на определённых «полюсах», отличия для нас, – бесспорны. Но мы никогда не найдём чёткой границы между неживой и живой тканью в дали от этих «полюсов», в сближении обозначаемых нами противоположностей, где необходимо и обязательно происходит диффузия представленных противоположностей. Ибо диффузия живого и не живого такова, что чем дальше ты заглядываешь, ища эту границу, тем сильнее срастаются противоположности. Мы разделили мир на две части, но это деление в высшей степени субъектативно, и абсолютно условно. Это деление существует только в нашем разуме, и не существует в природе. И даже в нашем разуме, – только как аподиктическая противоположность, основанная сугубо на трансцендентальных транскрипциях сравнения формальных признаков бытия. И термин «сравнение» здесь, является краеугольным.

Теперь сосредоточьтесь. Как вся наша биосфера относительно неживой природы, вообще, так и мы в ней и относительно неё, в частности, по сути своей, представляем некое утончение относительно грубой материи, «утончение повсеместного и вездесущего баланса». В каком-то смысле, мы – есть воплощённая гармонизация «грубого» и «тонкого» в себе, некая сверх организация в области баланса вообще. Мы воплощаем собой некую упорядоченную гармонизацию амплитуд колебаний в противостоящих стихиях мирового макрокинеза. Нечто относительно более тонкое и хрупкое в своей сбалансированности, в сфере порядка и на ступенях градационной лестницы мирового макрокинеза. Ведь амплитуда колебаний нашей среды, с её бесконечно возможными параметрами и критериями, в самом широком смысле слова, так узка, а сущностная основа нашей жизненности так тонка, что в сравнении с «грубыми», повсеместно окружающими нас субстанциями, вызывает чувство совершенной божественности, изолированности и абстрагированности. И мы обозначаем это утончённое состояние баланса, – «Живой биосферой земли». Но ведь это утончение совершенно необходимо, при стечении всех условий и обстоятельств. И невероятная мистичность всего живого, на самом деле, имеет своим паллиативом невероятное стечение условий и обстоятельств, и зиждется на успокоенности природы, почти до штиля, позволившей так утончится всеобщему грубому балансу, и породить субстанции тонкого внутреннего взаимодействия стихий, субстанции тонкого сверх организованного мира бытия. Балансу, который является фундаментальной основой всего живого и неживого. Мы – говоря метафорически, представляем собой некий «сбалансированный растянутый во времени, взрыв». И если посмотреть на всё это обобщённо метафизически, то все механические особенности нашего пребывания, в точности повторяют динамику всякого взрыва. То есть, мы, в сути своей, являемся неким воплощением солнца на земле, и несём собой воплощение его сбалансированного коллапса.

Сегодня утром, я вдруг ясно осознал всё глобальное единение живого и неживого. Глобальное единение мира! Описать это очень трудно, почти невозможно. Это чувство, сродни некоему трансу. Когда ты чувствуешь полное слияние себя, со всем окружающим миром. Когда ты чувствуешь мир целиком. Когда для тебя не остаётся ни одного уголка, ни одной крупинки, ни одной капли, вне этого мира. Не остаётся ничего тёмного, и ничего изолированного. Я чертил параллели, и в моём разуме всплывали грандиозные картины. Где ясно виделась вся схожесть макрокосмоса, и микрокосмоса. Идентичность в своей сути, всех процессов. Где отличия были лишь в объёмах и скоростях, существующих лишь в наших воззрениях, в наших головах. Где всё живое и неживое, всплывало в моём воображении, как простое архистатическое деление бытия. И я вдруг осознал со всей ясностью, что живое и не живое, точно такая же относительность, как верх и низ в пространстве, как прошлое и будущее во времени, только лишь по отношению к конкретному субъекту, к конкретному ноумену, и никогда, и нигде – вообще.

«Живость», градацию этой живости, её относительную степень, мы можем идентифицировать и распознать в наших характерах, уловить в тонких оттенках наших темпераментов. Мы можем ощутить эту градацию в наиболее полной мере в наших сношениях с разными людьми. Мы очень чётко чувствуем и определяем эту степень, общаясь волей случая с разнообразными личностями, выявляя почти безошибочно все их тонкие отличия. На мой метафоричный взгляд, одни личности имеют характер более живого свойства, другие менее живого. Мы даже стали классифицировать характеры, совершенно не задумываясь, откуда собственно, растут эти ноги. Мы классифицируем различные психотипы исходя из обозначенных нами и запечатлённых темпераментов. Но на самом деле, исходя из «живости», то есть степени этой «живости» соответствующей данному типу темперамента.

Всё это я к тому, что даже в рамках психофизики, в пределах неоспоримо живого душевного агрегатива, сама «живость» имеет градационные степени. И в первую очередь именно в рамках этой психофизики. Ведь на самом деле эти темпераменты, есть тонкая проекция, некое лекало взаимоотношения «живого» и «неживого» во всём остальном феноменальном мире. Некая воплощённая субстанциональная матричная относительность всего того, что мы, так или иначе, определяем, как относительность «живого» и «неживого» в мире грубого феномена. Наши темпераменты отражают собой градационную относительность всех субстанций и вещей в мире. «Степень живости» во всём внешнем мире, так же относительна, как и в наших темпераментах.

И с точки зрения простой физики мы, люди, как некие сложные организации, являемся лишь одной из ступенек на бесконечной градационной лестнице утончения и огрубения материальных форм действительности. И обозначаем эти степени, исходя из собственного положения на этой лестнице, смотря будто бы вниз, и поднимая голову будто бы вверх, смотря как будто бы налево, и как будто бы направо. Весь окружающий нас Мир, превращается в нашем воззрении в отдаляющиеся от нас, уходящие во все стороны перспективы.

И эта виртуальная лестница, на которой мы будто бы стоим, как бы посредине, существует только в наших головах, и сама середина, словно центр мира определяется только нашим ноуменом. И стоя на этой лестнице, смотря вниз и вверх, видя уходящие в зенит ступени, смотря влево и вправо и видя уходящие за горизонт перспективы, мы вдруг осознаём, что на этой лестнице нет и быть не может никакой середины, как и никакого истинного деления, как только относительного, в пределах нашего собственного созерцания и воззрения. Что только наше условное положение на её ступенях, определяет, что грубо , а что тонко, что живо, а что не очень. Ведь если бы эта лестница существовала на самом деле, то, как вниз уходила бы в бесконечность, так и вверх не имела бы конца. И всякие перспективы не имели бы своего завершения. Ибо если представить себе на минуту существование самой по себе такой градационной лестницы, и гипотетическую возможность проследовать по ней, то, как в «грубое», этот путь был бы бесконечен, так и в «тонкое» – не имел бы конца.