Текелински - Действительность. Том 1

Заканчивая первую главу, хочу подвести некий итог всего вышесказанного. Но сначала, предвосхищая один из проблемных вопросов относительно «живого» и «неживого», а именно в отношении присущей якобы только «живому» репродуктивности , хочу отметить следующее: Воспроизведение себе подобного только на первый взгляд является особенностью сугубо «живого». Если же посмотреть на этот вопрос несколько шире, то в так называемой «неживой агрегатности природы», обязательно найдёшь признаки той же репродуктивности, лишь с иными модальностями. И эти процессы, если посмотреть на них не предвзятым взглядом, окажутся идентичными динамикам и модуляциям природной субстанциональности «живого». И наоборот. Репродуктивность «живого», так или иначе, повторяет динамику процессов в так называемой «неживой природе». То есть всё те же механизмы, но в своих временных, перспективно-формативных и модульных параметрах. Наиболее известные и близкие нам по чувству времени и формам модуляций, бесспорно принадлежащие к «миру неживого», это всевозможные кристаллические структуры природы.

В сущности, то сакральное, не осмысливаемое нами до конца явление, которое мы позиционируем как репродукция , есть естественный ход сущностной основы всего материального. Некий лейтмотив его главной архаической особенности, берущей своё начало в самом рождении сущностного, как такового. Следствие той изначальной метаморфозы, послужившей предикатом нарушения природного абсолютного баланса, (именуемого флуктуацией). А именно вытекающей из последствия этого нарушения, названного мною «балансом плюс», материализации пространственно-временного континуума, объективирование его как некоего зачатия для всего сущностного. Нарушения, после которого с неимоверной скоростью начало возникать всё материальное, как нечто « продуктивное» от потерявшего равновесие «абсолютного баланса природы». Нарушения, воплотившегося в некую « Материнскую платформу » для действительности, как таковой.

Ко всякой структуре материального свойства, и не только содержащей в себе углерод, мы являемся ближайшими родственниками. У нас, как бы мы не были далеки друг от друга, обязательно найдутся механизмы идентичного характера и динамики. Ведь даже сама суть «Баланса плюс», как некоей изначальной причинности существования материи, заключает в себе некое постоянное преобладание антигравитационных сил, над гравитационными . Как в широком смысле мироздания и его сущностной материальности, так и в узком, относительно некоего постоянного прироста на всех уровнях, и расширения полей. Я говорю сейчас о том, что наш разум часто оценивает, как одну из сторон становления, некоего «прогрессивного» заполнения пространства морфокинезными объектами. На этом строится наше умозрение прогресса и регресса как таковых. Материя не исчезает и не появляется для нашего восприятия, только в силу того, что она в сути своей, есть «ничто», и только нарушение абсолютного баланса позволяет ей объективироваться. Но формы её, в силу генетической основы « Баланса плюс », для нашей действительности всегда находятся либо в регрессе, либо в прогрессе. Ибо здесь царствует стремление.

Понятие «живая ткань» на самом деле гораздо шире, чем мы привыкли себе представлять. Я знаю, что многие светлые умы бились и бьются над этой проблемой, и у каждого свой неповторимый взгляд. Я же пытаюсь сформулировать свой. Если попытаться суммировать необъятное, и постараться в одном тезисе отразить мой взгляд на жизнь как таковую, и определить некую точку отсчёта для «живого», то получится примерно следующее: По моему глубокому убеждению жизнь как таковая, начинается именно с того нарушения «абсолютного баланса», которое предшествовало возникновению материи. Нарушения абсолютной гармонии пустоты и последующей флуктуации и инерционных разрастаний этого нарушения. И потому я отношу к «живому» всё, что можно отнести к материальному. И этот тезис, скорее всего будет мало кому понятен, в силу укоренившегося поверхностного убеждения большинства умных голов, в существовании изолированных форм бытия, в нашей целокупной действительности. Где я нахожу лишь глубоко антропогенное разделение общей материальной неделимой субстанциональности, на «живое» и «неживое», исходящее из общих принципов деления мира, и абстрагирования образовавшихся составляющих, основывающееся на природных субъективных принципах «заинтересованного ноумена-наблюдателя» – нашего разума, способного оценивать нечто, и имеющего эту способность, как некую экстраполярную неотъемлемую от своего существования, суть.

Как я уже отмечал, крайне сложно передать то, что в сути своей так образно, так абстрактно и так тонко, что почти не доступно для всяких возможностей нашего языка. Но других способов у нашей рефлексии нет. Мы можем осознать и передать только то, что сами форматируем в некие цепи, копирующие наше по–преимуществу линейное сознание, и объективирующие его, на страницах. Пусть неловко, уродливо, неточно и формально, но всё же «воплощено-передаваемо». И как я уже отмечал ранее, слава Богу, существуют возможности художественного, поэтического и музыкального плана. И хотя у них свои плоскости, им доступно гораздо больше, чем самому совершенному языку как рационально-аналитического, так и трансцендентно – рефлективного.

Мои мысли чистыми образами идеального, всплывают в моей голове. И мой «рефлексивный разум» со своими «рационально-аналитическими ганглиями» из этого материала, неуклюже грубо, пытается лепить доступные для других разумов, (как ему кажется), формы.

Я не строю своих мыслей на основе чужих гипотез, в смысле опровержения или продолжения их. Я так думаю, – как пишу. Я так вижу, – как говорю. И все ошибки, и заблуждения, – это мои заблуждения, не навеянные кем-то, но сформированные во мне. Хотя, скорее всего это, так же иллюзия. И все, так называемые мои мысли на самом деле плод пережёвывания чужих, прочитанных когда-то и отложившихся в подсознании. Может статься, что всё это, – лишь продукт переваривания? Но как бы там ни было, я чувствую, что пишу своей кровью, и стараюсь не употреблять чужих высказываний и умозаключений. Только лишь – мой взгляд. Я очень часто сталкивался с тем что апостериори, уже после того как написал и выразил свой взгляд, вдруг обнаруживал нечто подобное у мыслителей прошлых поколений. И эти совпадения, да, именно совпадения, я встречал довольно часто. Но я не собираюсь вычёркивать мои мысли из сотканных мною пасквилей только в силу того, что обнаружил нечто схожее у других мыслителей. Меня нисколько не тревожит, что меня могут обвинить в плагиате, ибо я знаю, – как рождались эти мысли. А совпадения мыслей встречаются даже чаще, чем перекрещивания прямых линий в геометрии феноменального мира.