Текелински - Действительность. Том 3

Наше воззрение, так или иначе, все формы и отношения в мире выстраивает согласно иерархии, и воплощает их в пирамидальные конструкции. Где непременно должно быть основание, и вершина, – пик. Так рождаются доминанты. И так человеческий разум провозглашает собственную доминанту над миром, олицетворяющую его сакральную глубоко имманентную власть над ним. Человек считая себя вершиной разумности, наблюдает мир в одном фокусе, и не желает принимать во внимание ничего, что, так или иначе противоречит этому фокусу. И главными причинами этого являются доминирующие установки «рационально-аналитической ганглии» его сознания. «Ганглии», которая накладывает на всё, и вся свою печать, свою точку зрения, свою форму обзорности и образности. И, будучи уверенной в собственной доминанте, постоянно старается укрепить эту свою власть. Но её образ воззрения, есть линия, – тропинка, в отличии от «идеальной ганглии» сознания, где образ воплощается в широкое поле. И хотя рационально-аналитическое мышление постоянно ловит себя на «ошибочном», (ибо тропинок может быть бесконечно много), её уверенность в собственной доминанте нисколько этим не умаляется.

«Поле», присущее воззрению «идеальному», в отличие от рационально-аналитических тропинок в отдельно взятом индивидууме всегда одно, и главное – неповторимо, и потому несравнимо. И только «рационально-аналитическое воззрение», в силу уверенности в собственной правоте, пытается сравнивать эти «поля-созерцания», и даже определять, исходя из собственных склонностей, в них – «ошибочное». И здесь пытаясь делать то, что всегда делает со всем окружающим миром. А именно, антропоморфно оценивает все явления и формы, приписывая им необходимые черты и свойства, и наделяя целями свойственными только ему, – его политесу с упорядоченными константами «рационально-аналитического мышления». Убеждённое в собственной доминанте, оно проецирует свои качества на те области нашего разума, где «ошибочное», как таковое, просто исключается. Я имею в виду области идеального воззрения и его «плоды» в виде произведений различных форм искусства, творений художника, поэта, или музыканта, отражающих «идеальный мир продуцирования противоположных сторон разумения». Подчас, «рационально-аналитическое мышление» даже пытается сделать «идеальное», – собственным вассалом, и если это не удается, то провозглашает его собственным рудиментом!

Само доминирование, как парадигма воззрения, распространяющаяся на все плоскости мира, создано именно «рационально-аналитическим мышлением». И это вполне естественно, как могло бы быть иначе. Ведь для того, чтобы утвердить собственное превосходство и власть, ему было необходимо показать подобное доминирование в самой природе, иначе такая доминанта не имела бы, условно говоря, юридической силы. Кому же ещё может быть свойственно, как не «рационально-аналитическому мышлению» такое утверждение. Ведь утверждение и доказательства – его стезя. «Идеальное мышление» говорит на ином языке, у него нет необходимости что-либо утверждать и доказывать. Его стезя – глубина и образ, без какого-либо разложения, упрощения или усложнения, а главное – сравнивания, и последующей оценки правильности и ошибочности. Его существо прямо противоположно всякой диалектической парадигме воззрения умствующего рассудка.

И вот, «рационально-аналитическая ганглия» нашего сознания, выстраивающая внешний мир удовлетворяющий её запросам, пытается втиснуть в это «прокрустово ложе» всё и вся, убеждая, а чаще просто подавляя воззрения иных «ганглий сознания». Власть, – эта последняя ступенька всякого жизненного смысла – её неразрушимая константа, начинается и заканчивается именно здесь, – в глубинах «рационально-аналитического разумения» и его доминирующих смыслов.

То, что на самом деле творится в нашем разуме, что происходит на его тончайших уровнях, не доступно никакому фиксированию и оценке. И чаще всего мы, не замечая самой войны, и только находя на полях «герольды» и «трупы» очевидного, делаем соответствующие выводы о неутихающей на его глубинах, битве. Наше «рационально-аналитическое воззрение» постоянно пытается прорваться на поля «идеального», порой не безуспешно. Но захватить это поле целиком, (то, о чём мечтает «рационально-аналитическое»), – ему никогда не удастся. И хотя во многих головах происходит нечто вроде революции, где как будто бы побеждает «рационально-аналитическое», всё же это лишь временное явление. Сместив с правящих позиций «высшее», «чернь» захватывает власть, переворачивает душу, и навязывает всему разуму свои позиции и ценности, провозглашая некое «незыблемое-безусловное». Эти головы не трудно узнать. Они всегда знают, чего хотят, они всегда уверенны в своей правоте и почти никогда не сомневаются ни в чём. Их конёк – «существует лишь то, что можно потрогать». Ценно то, что доставляет удовлетворение непосредственно . Разумно то, что можно просчитать математически. Имеет смысл только то, что можно упорядочить, сложить и положить в карман, в самом широком смысле слова. Полезность, – вот их критерий ко всему и вся. И их нисколько не смущает даже то, что они, в силу «собственной природы рационального», никогда не могут привести всё к своему абсолюту. И нисколько не обескураживает, что их доминанта, их мифологизированная истинность часто растворяется, словно утренний туман, как только на арену выходит по-настоящему сильное «идеальное воззрение».

«Любитель» и «Профессионал». Нет смысла разглагольствовать к какому из понятий люди относятся с большим пиететом. А между тем «любитель» есть наиболее глубокая авангардная форма отношения к своему делу, и в конце концов к жизни. Ну хорошо. Я ещё могу понять, когда это касается сферы целиком относящейся к рациональным полям созерцания и к воплощённым в них вещам, но, когда это отношение проецируют на области «идеального», где профессионализм как таковой, является по сути клеткой, – тормозом в развитии, я принять не могу. Человек, к примеру, занимающийся профессионально своим искусством, вынужденный в своём творчестве следовать конъюнктуре, по сути является ремесленником, и не отражает истинных целей настоящего искусства. А в конечном счёте, истинных целей «идеального воззрения» и его формы бытия. «Дойной коровой профессионализма», пережёвывающей вместе с «соломой целесообразности» цветы идеального совершенства, съедается индивидуальность, и на полях остаётся лишь «культивированный турнепс» удобренный навозом и поросший горькой полынью разочарования.

Во что превращается крылатый конь вдохновения , когда на него надевают седло, а в пасть вставляют удела? – В жалкое подсобное животное. Крылья складываются, и пропадает полёт фантазии. Нет уже того волшебства, недоступного никаким рационально-аналитическим обоснованиям. Растворяется преимущество заоблачных категорий, в море полезности, в океане рассудительной строгости приземлённого стиля и т. д.