Виталий Чавун - Боги как реальность. Книга 2. Суд. Теория идеального общественного договора

И это действительно так и есть, а неспособность ученых увидеть эти изменения, как раз и объясняется тем, что их представления о религии это представления о «бесполезной религии», а потому не имеют практической составляющей, и судят они о той или иной религии в тот или иной период истории исключительно по внешним формальным признакам. Они не могут увидеть разницу между христианской религией Раннего Средневековья, Позднего Средневековья и современным христианством. Это как раз и есть результат работы концепции «Бесполезной религии», о которой было сказано в начале книги.

Религиозные движения, культовые организации, по их мнению, сплошь и рядом действуют нелогично: христианская церковь, в Средние века превратившаяся в богатейшего владельца земель и финансов, продолжала при этом, как и в дни апостолов, проповедовать аскетизм – хотя это, казалось бы, шло вразрез с ее интересами, превращая Святой Престол в удобную мишень для обвинений в лицемерии. В результате эту «нелогичность» попытались объяснить «пережитками». Дискуссия о пережитках считается одной из самых длительных и бесплодных в антропологической науке: она была начата еще Робертсоном-Смитом и Тайлором и не может считаться оконченной и до сих пор. Если эволюционисты полагали такие «бесполезные» элементы религиозных культов простой данью традиции, обреченной со временем на отмирание (прогнозы, кстати, редко оправдывались), то функционалисты старались подобрать «пережиткам» какую-нибудь актуальную причину: например, Б. Малиновский считал, что наличие в культуре элемента, утратившего свою прежнюю функцию, всегда объясняется тем, что он приобрел какую-то новую роль [21] Малиновский Б. Научная теория культуры., М.: ОГИ, 2005. С. 35. .

Имела место также попытка анализировать религию как систему коммуникации: если ранее ученые рассматривали как исходную точку рассуждений о культуре социальные институты, то теперь они стали проявлять все больше интереса к закономерностям работы человеческого мозга. Человеческий мозг рассматривался как генератор и реципиент информации, а общество в целом – как система, где индивидуальные сознания соединены информационными потоками [22] Винер Н. Кибернетика и общество. М.: Издательство иностранной литературы. 1958. С. 83—102. .

С этой точки зрения человеческая культура представляется как набор различных кодов, таких как этика, право, естественный язык – или религия, чьи обряды состоят из символов, скрывающих за внешней формой значимое для верующего содержание. Однако для этого метода большинство обрядов низкоинформативны и передают крайне небольшое число значений, имеющих смысл для адресата, – в лучшем случае они позволяют зрителям почувствовать свое единение, очищение от прежней жизни, новый статус и т. п. [23] Bloch М. Symbols, Song, Dance and Features of Articulation. Is Religion an Extreme Form of Authority? //Archives Europnennes de Sociologie. 1974. 15. P. 71.

Проще говоря, этот подход не может объяснить значение обряда: получалось, что код крайне несодержателен, а текст при этом неоправданно велик.

Несмотря на то, что в отдельности, ни одно из вышеупомянутых направлений не смогло создать полноценную научную теорию религии, тем не менее, каждое затронуло ту или иную практическую ее сторону, и потому представляют высокую научную ценность.

Эволюционная теория Б. Тейлора рассматривает религии как древние знания, полученные опытным путем, подчеркивая их рационалистическую направленность и считает, что единственное их отличие от современных научных знаний заключается в ином понятийном аппарате.

Соответственно, этот понятийный аппарат может быть расшифрован, а обнаруженные знания проверенны опытным путем.

Функционализм Малиновского и структурный функционализм – подчеркивают чрезвычайную ценность религий, с точки зрения социальной практики.

Соответственно, практическое применение обнаруженных знаний следует искать, в первую очередь, в социальной сфере.

Кибернетический подход – указывает на социально важное коммуникативное значение религии, – на то, что делает индивидов обществом.

Соответственно, эти знания имеют общество образующую функцию.

Эта сторона религиозных знаний работает, и может быть повторена опытным путем.

Существует четыре возможные модели взаимодействия науки и религии, рассматриваемые в научной среде. Эти модели могут пребывать в четырех плоскостях – это Конфликт, Независимость, Диалог и Интеграция.

Самая популярная в массовой культуре модель – это модель независимости. Ты наверняка не раз слышал выражение, что наука отвечает на вопрос «Как», а религия на вопрос «Почему». Идея в том, что для ликвидации вражды между наукой и религией, их, как маленьких детей, надо рассадить по разным комнатам, а лучше зданиям, и сделать так, чтобы они вообще не встречались. Они якобы наблюдают за разными аспектами реальности и жизни и не должны пересекаться. Они говорят на разных языках, и у них разные функции, и точка. И у этой идеи масса сторонников. Например, среди многих, это доктор биологических наук Татьяна Черниговская или математик Алексей Савватеев. Вспоминается Кант, сказавший: «Я должен отказаться от знаний, чтобы сохранить место для веры». То есть, невозможно иметь одно и другое одновременно. И вроде бы здорово. Решение найдено! Конфликту не быть. Так думал известный биолог Стивен Джей Гулд, который предложил эту философскую идею в 1997 году в статье «Не пересекающиеся магистерии». Ее еще называют концепцией NOMA (Non-Overlapping Magisteria).

Следующая модель, имеющая наибольшую медиа-поддержку – это Конфликт. Как известно, Ричард Докинз посвящает значительную часть своей книги «Бог как иллюзия» опровержению концепции NOMA Стивена Гулда. Джери Койн в своей книге «Вера против Фактов: почему наука и религия несовместимы», настаивает, что это не лагерь ученых, а лагерь теологов опровергают концепцию NOMA. Сами верующие отвергают ее, потому что бояться, что это создаст фальшивую дихотомию, где ученые, полностью отделённые от теологии, не смогут увидеть никакой пользы и ценности в теологии, чего они конечно не желают. Им хочется быть на виду и доказать ученым, «что вы нуждаетесь в нас, у нас есть что-то ценное, поэтому не игнорируйте нас». К тому же еще, Фома Аквинский резко отвергал такое разделение. То есть теологи знают, что они выдвигают свои убеждения, основываясь на определённых предположениях о реальном мире, которые они считают истинными. Ведь даже Френсис Коллинз – наверное, самый известный ученый, верящий в Бога, – отвергает идею Гулда, указывая что «Религия… это не просто набор ценностных суждений и моральных директив. Религии часто делают заявления о том, как мир устроен».