Сергей Нижников - Генезис и развитие метафизической мысли в России

Г. Флоровский так характеризует преп. Нила: он «был прежде всего безмолвником, не имел потребности говорить и учить». «Он не был ни мыслителем, ни писателем, ни богословом. В историю он входит, однако, именно как “старец” или учитель… в духовной жизни». Однако «если у Нила мало “своего” в отличие от общепринятой духовной традиции, то все у него самостоятельное. Он живет отеческой традицией, она жива и оживает в нем». Если его творчество чем и отличается от традиции, то лишь несколько более резким обозначением нравственных мотивов и слабее умозрительных [30] Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 17–19, 21. . Он выдвигал на первый план значение личности.

Принадлежащими Нилу считают монастырский «Устав», «Предание», «Завещание» и послания. Он также был переводчиком с древнегреческого многих сочинений восточнохристианских отшельников. Высокий и глубокий уровень его мышления объясняется знанием патристической литературы. Продолжая афонских исихастов, он учил о «мысленной брани», которую постоянно должен вести каждый христианин. В « Уставе» он проводит тонкий психологический анализ возникновения страстей в душе человека, выделяя пять стадий: «прилог», «сочетание», «сложение» и «пленение» как подчинение уже внедрившемуся в сознание образу или мысли. Пленение переходит в страсть, когда человек полностью оказывается рабом своего состояния. Цель иноческих стремлений Нила Сорского – не умерщвление плоти, а обόжение; почва монашеских подвигов – не столько плоть инока, сколько его мысль и сердце.

В « Предании о жительстве скитском» преп. Нила присутствует личный дух подвижника, просвещенный высшей истиной и закаленный в отшельнической жизни. Иосифляне же лишь собирают и строят, но не творят и создают. Не дорожили они и византийской традицией, а потому и местная не была для них освящена временем и оттого случайна. Флоровский даже считает, что победа иосифлян «означала прежде всего перерыв или замыкание византийской традиции». Заволжское же движение было живым и органическим продолжением, а не только отражением духовно-созерцательного движения на юге в XIV веке. Именно в среде заволжских старцев происходит возрождение созерцательного монашества и опыта аскезы. Это поиск безмолвия и тишины, начинающийся с ухода из мира. Глубоко умозрительно толкование свободы у преп. Нила. Если иосифляне понимали послушание во внешнем смысле, телесными делами, то Нил переносит его внутрь человека. Отсечение «самоволия» происходит именно во внутреннем человеке, а не во внешней дисциплине, которая зачастую сводилась иосифлянами к закабалению человека во внешне регламентированном монастырском уставе. Нил же поучает: «Свяжи себе законы божественных писаний и последуй тем». Отмечая положительные стороны заволжского движения, Флоровский пишет, что оно было несравненной школой духовного бдения. Это был процесс духовного и нравственного сложения христианской личности, творческий путь к созерцанию, аскетико-мистическая подготовка к богословию. В глубинах этого духовного собирания открывалась потребность в богословском осмыслении и развитии. Но и в этом движении «умного делания» Флоровский находит крайность: «Это было не только отречение, но и отрицание», с чем связана и «историческая недейственность Заволжского движения… В миру остались действовать иосифляне».

Архиепископ Геннадий

Иосиф Волоцкий

Нил Сорский

Николай Константинович Гаврюшин

Подводя итоги разногласию между и осифлянами и заволжцами, которые следовали за Нилом Сорским, Флоровский сводит их к такому противопоставлению: «…завоевание мира на путях внешней работы в нем или преодоление мира через преображение и воспитание нового человека, через становление новой личности» [31] Там же. С. 21, 22. . Хотя вряд ли стоит так резко противопоставлять преп. Нила Сорского и Иосифа Волоцкого, которые олицетворяют две стороны единого христианского пути.

По мнению Г. Федотова, «христианство с искоренением духовного движения Заволжья превращается все более в религию священной материи: икон, мощей, святой воды, ладана, просвир и куличей. Диетика питания становится в центре религиозной жизни. Это ритуализм, но ритуализм страшно требовательный и морально эффективный. В своем обряде, как еврей в законе, москвич находит опору для жертвенного подвига. Обряд служит для конденсации моральных и социальных энергий». При этом мировоззрение человека упрощается до крайности. Он уже не рассуждает, а принимает на веру несколько догматов, на которых держится его нравственная и общественная жизнь. Но даже в религии здесь есть нечто более важное, чем догмат, – это обряд: «…периодическая повторяемость узаконенных жестов, поклонов, словесных формул связывают живую жизнь, не дают ей расползаться в хаос, сообщают ей даже красоту оформленного быта» [32] Федотов Г.П. Россия и свобода // Судьба и грехи России. В 2 т. СПб., 1991. Т. 2. С. 285. .

В XVII веке, как пишет Николай Константинович Гаврюшин (р. 1946), «бес благочестия расколол русскую Церковь» [33] Гаврюшин Н.К. Русская философская симфония (Предисловие) // Смысл жизни: Антология. М., 1994. С. 7. . В это время развернулась борьба между никонианами и старообрядцами, а также между сторонниками латинского и греческого просвещения, предвосхитившая будущую полемику западников и славянофилов. Раскол – это настоящая многовековая трагедия русской духовности, имеющая только отрицательные последствия.

В результате раскола Православной Церкви возникла многовековая борьба двух течений: официальной религиозности, поддерживаемой всей мощью государственных институтов, и ушедшего в толщу народной жизни, многообразного в своих проявлениях, оппозиционно настроенного старообрядчества. В центре этой духовно-исторической драмы, именуемой расколом, стоят три лица: патриарх Никон (1605–1681), царь Алексей Михайлович (1629–1676) и протопоп Аввакум. Патриарх Никон с 1653 года стал активно проводить реформу Церкви с целью ее унификации, сближения с греческим и южнославянским православием. Возвысив себя в качестве «русского папы», он хотел в конечном счете сделать Россию мировой державой, а себя – фактически ее правителем, но потерпел крах.