Валентин Василевский - Man Death Ethics. Человек, смерть и этика

Мой ответ: преодоление смерти. Рассмотрим это «преодоление» с разных сторон, каким может быть в жизни «преодоление смерти» у «человека»: тактически и стратегически.

Интересно сказано у Аристотеля о специфике природных реакций: « …природа, очевидно, прежде всего избегает того, что доставляет страдание, стремится же к тому, что доставляет удовольствие… » – так сказано о биологической дихотомии, которая направляет действия животных в виде неосознаваемых ими инстинктов и поведенческих программ. В отсутствие разума «боль и удовольствие» – это то, что направляет действия животных. Поэтому корректно сказать, и у Аристотеля это сказано: что природа не «преодолевает проблему», а именно « избегает проблему». «Боль» негативна, а «удовольствие» позитивно. Но ни боль, ни удовольствие не ставят задачу. Поэтому, конечно, боль и удовольствие – это не в коей мере не метод решения проблем. Так Аристотель нашел лишь природный аналог морали, и это абсолютно точно. Если «человек» имеет моральную дихотомию «добро и зло», то природа имеет биологическую дихотомию «удовольствие и боль». Специфика и эффективность «человека» состоит в том, что дихотомия морали, в отличие от дихотомии естественного отбора, «видит» результат всех препятствий и всех проблем для жизни: это смерть. Отбор «не видит» препятствий, а использует их для того, чтобы отобрать только те варианты, которые «избегают» препятствие, не соприкасаясь с ним. Можно провести параллель с эффектом «систематической ошибки выжившего», когда сохраняются только «правильные ответы». Получается, что опыта соприкосновения с рамкой в природе физически не существует потому, что он гибнет. По этой причине у живой природы нет и не может быть ни абстрактного, ни физического «знания» о смерти, поэтому же нет и отношения к ней.

Примеры разницы в подходах к проблеме у человека и у животного мы можем найти легко: перетерпеть реальную боль от лечения болезни «человек» может только по тому, что знает о смерти, которую принесет болезнь. Этический метод отношения к смерти позволяет человеку пренебречь негативом «боли», предпочитая категорию «добра», хоть она и не приятна физически, не вызывает «счастья» и «удовольствия», но зато ведет к преодолению смерти. Так же как человек может прямо отказаться от ряда «удовольствий», маркируя этическим методом пагубные последствия их как «зло», если они ведут к смерти: это наркотики, излишества, дисбалансы. Животное боль терпеть не будет, так как это один из рычагов инстинкта, и всеми силами избежит лечения, если у него будет такая возможность. И все это только по тому, что животное не знает ни о болезни в частности, ни о смерти вообще. Так же, как животное будет получать удовольствие столько, сколько это возможно – даже если это всего лишь вшитый в специфическую область мозга электрод, а не настоящее удовольствие [ Olds J., Milner P. Positive Reinforcement Produced by Electrical Stimulation of Septal Area and Other Regions of Rat Brain, 1954 ]. Такие примеры можно привести в качестве тактического преодоления проблемы смерти.

« Но наемники становятся трусами всякий раз, когда опасность слишком велика и они уступают врагам численностью и снаряжением, ведь они первыми обращаются в бегство, тогда как гражданское [ополчение], оставаясь [в строю], гибнет, как и случилось возле храма Гермеса. Ибо для одних бегство позорно, и смерть они предпочитают такому спасению, а другие с самого начала подвергали себя опасности при условии, что перевес на их стороне, а поняв, [что этого нет], они обращаются в бегство, страшась смерти больше, чем позора. » – здесь обсуждается момент, когда отдельные люди отдают свою жизнь ради жизни своего общества. В этом случае понятно, по какой причине бегут наемники: они не связаны с защищаемым обществом, и для них собственная смерть страшнее смерти какого-то чужого общества или государства. А гражданское ополчение связано с защищаемым обществом: там находятся их материальные и духовные ценности, их дети, родители и родственники, то есть все то, что является частью их самих, и будет существовать намного дольше их в исторической перспективе. Так, феномен Истории и Культуры можно привести в качестве попытки стратегического преодоления смерти.

Одним из видов культуры является Ритуал и Религия, дающая нам еще один пример стратегического, но воображаемого преодоления проблемы смерти в виде постулирования «жизни после смерти».

« Нет, не нужно [следовать] увещеваниям „человеку разуметь (phronein) человеческое“ и „смертному – смертное“; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия (athanatidzein) и делать все ради жизни (pros to dzen), соответствующей наивысшему в самом себе, право, если по объему это малая часть, то по силе и ценности она все далеко превосходит. » – эта мысль Аристотеля прекрасно ложится в контекст нашей гипотезы. Если Аристотель говорит о преодолении «смерти как проблемы» чисто гипотетически, то с развитием науки эта цель может быть вполне конкретной и однозначной для любой деятельности, составляющей вместе ту самую «общую идею»: « Не в том ли дело, что все блага из одного [источника] или служат чему-то одному? » Да, в этом всё дело. Только источник – это понимание смерти, и не только блага, но и зла, а служат они оба идее преодоления проблемы.

Необходимо уточнить, что именно «понимание проблемы» приводит к решению проблемы. Если это так, то все перечисленные в трактате «Этика» частные «блага», в дихотомии с подразумевающимися «вредами», в процессе Развития сводятся к решению наиболее общей задачи по преодолению наиболее общей проблемы: смерти. Это отчасти явлено нам в реальности: сегодня в развитых странах средняя продолжительность жизни минимум в два раза превышает биологические и антропологические нормы [ Mayne B., Berry O., Davies C. et al. A genomic predictor of lifespan in vertebrates, 2019], а это уже немало.

Вывод: всё, что делает «человек» во всем его многообразии (индивидуально, в обществе и человечестве) по преодолению смерти – то «благо», «добро» и «добродетель». А всё, что приводит индивидуального человека, общество и человечество к гибели или разложению – то «зло», «вред» и «порок».

На первый взгляд, такая сущность этики даже слишком проста. Слишком очевидна, чтобы быть чем-то бо́льшим, чем то, что мы и так видим вокруг себя. Но на самом деле все наоборот: да, принцип прост, но клубок взаимосвязей, и вся бездна проблем окружающего нас физического мира, социального мира совсем не очевидна до сих пор, и проявления «блага» и «гибельности» необходимо постоянно выявлять этическим методом.

Чем больше взаимосвязей в проблемой мы выявляем в процессе познания в природе и в обществе, тем сложнее нам установить однозначно, какое действие и в каком соотношении с другими действиями, приведет Человечество к процветанию жизни, а какое в конечном итоге, в результате множественных взаимодействий, погубит его. И, тем не менее, преимущества такого принципа тоже очевидны: мы имеем наиболее конструктивную систему оценки и прогнозирования пути, по которому идет человечество. Пусть принимаемые решения будут гипотетическими, но понятен критерий, с которым можно будет сверить результат. Так же работает мораль как опыт оценки результатов предыдущих решений. Проблема морали только в том, что с опытом невозможно сверить новые обстоятельства. Для принятия решений в новых обстоятельствах нужна практическая этика.