Александр Вершинин - От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки
- Название:От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-00165-422-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Вершинин - От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки краткое содержание
Книга будет интересна как специалистам-историкам, так и самому широкому кругу читателей.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Создание стратегического рубежа на Рейне завершало формирование того, что со времен кардинала Ришелье и Людовика XIV рассматривалось как pré carré, – линии естественных границ Франции, замыкавшей в себе ее зону безопасности и сферу исключительного влияния [21] Ачкинази Б. А. Проблема безопасности Франции после окончания Первой мировой войны // Новая и новейшая история, 2020, № 3, с. 115.
. Рейнская область превращалась в буфер, который защищал бы страну от нового вторжения с востока. В то же время Париж получал в свое распоряжение ресурсы всего лотарингского промышленного района, одного из главных центров европейской черной металлургии, производившего 10 млн. тонн стали в год. До войны более половины этого объема приходилось на германские фирмы [22] Bariéty J. France and the politics of steel, from the treaty of Versailles to the international steel entente, 1919–1926 // R. Boyce (ed). French Foreign and Defense Policy, 1918–1940. The Decline and Fall of a Great Power. London, 1998, p. 30–31.
. Лишив своего противника этих ресурсов, Франция серьезно ослабляла его военно-промышленный потенциал и пропорционально увеличивала свой. В случае достижения еще одной цели, которую намечали ее руководители, – присоединения Люксембурга – страна превращалась бы в одного из крупнейших производителей стали в мире, практически ликвидируя четырехкратное отставание по этому важнейшему показателю от Германии и становясь на один уровень с Великобританией [23] Soutou G.-H. La grande illusion, p. 106, 164.
. Венчать масштабную стратегическую конструкцию должен был таможенный союз с участием Бельгии и Италии, в котором Париж играл бы первую скрипку. Реализация столь амбициозных планов не только навсегда ликвидировала бы военную угрозу со стороны Германии, но и превращала бы Францию в экономического гегемона Европы.
Однако для воплощения этого замысла в жизнь требовалась эффективная стратегия. Французы основывали ее на трех главных постулатах: идее имманентной враждебности Германии, понимании уязвимости Франции, очевидном факте ее зависимости от союзников. Историческая память и ожесточенность вооруженного противостояния 1914–1918 гг. говорили им о том, что удара от немцев можно ждать в любой момент. В ноябре 1918 г. среди видных политиков и военных раздавались голоса в пользу отказа от перемирия на основе «14 пунктов» президента США В. Вильсона и решающего наступления вглубь территории Германии. В числе недовольных преждевременным перемирием были президент Франции Р. Пуанкаре, председатель нижней палаты парламента П. Дешанель, послы в Лондоне и Вашингтоне. Командующий 10-й армией генерал Ш. Манжен настаивал на проведении запланированного на вторую половину ноября наступления в Лотарингии. Военный советник Клемансо генерал А. Мордак убеждал главу правительства в необходимости продолжения боевых действий с целью полного военного разгрома Германии. Тех же взглядов придерживался тогда Ш. де Голль [24] Duroselle J.-B. La Grande Guerre des Français, p. 410.
.
При всем своем негативном отношении к большевизму, французы не испытывали того страха перед перспективой стихийной советизации Германии, который оказывал серьезное влияние на американцев и британцев. Они настаивали на сохранении морской блокады германских портов, несмотря на то, что она наносила удар по уровню жизни немцев и не способствовала внутриполитическому спокойствию в их стране. По мнению Клемансо и его советников, снятие блокады стало бы проявлением слабости и дало бы Берлину возможность накопить ресурсы, что, в свою очередь, позволило бы его представителям занять более жесткую позицию на мирных переговорах 1. Даже разоруженная германская армия представляла, с точки зрения французского военно-политического руководства, значительную угрозу. Постоянно опасаясь возобновления боевых действий, оно откладывало демобилизацию своих вооруженных сил, которая затянулась до весны 1920 г., несмотря на недовольство общественности и явные признаки брожения в войсках [25] Temperley H. A History of the Peace Conference of Paris. Vol. 1. London, 1920, p. 320–322.
[26] Wieviorka O. Démobilisation, effondrement, renaissance, p. 326.
.
Это стремление обеспечить себе дополнительную гарантию на случай непредвиденного развития событий объяснялось и глубоким чувством уязвимости Франции. Германская промышленность, практически не пострадавшая в годы войны, по своему объему по-прежнему почти вдвое превосходила французскую, которая понесла серьезный ущерб в 1914–1918 гг. Для того чтобы компенсировать людские потери, 40-миллионной Франции с ее практически стагнирующей численностью населения требовались десятилетия [27] Bourgeois-Pichat J. Evolution générale de la population française depuis le XVIIIe siècle // Population, 1951, no. 4, p. 654.
. В Германии, насчитывавшей 75 млн. человек, складывалась обратная ситуация. Индекс рождаемости в 1913 г. составлял здесь 3,52 ребенка на одну женщину [28] T. Tahlf (hg.) Deutschland in Daten. Zeitreihen zur Historischen Statistik, Bundeszentrale für politische Bildung. Bonn, 2015, s. 34.
, что позволяло уже в обозримой перспективе нивелировать последствия утраты 2 млн. человек убитыми за годы войны. Демографический и индустриальный балансы сводились явно не в пользу Парижа.
Исправить положение дел могла бы эффективная система альянсов. Однако и здесь послевоенная Франция оказалась перед лицом серьезных проблем. В 1919 г. на пространстве бывшей Российской империи царил хаос, и никакой надежды на то, что она возродится как серьезная военная держава, не просматривалось. Большевиков во Франции считали в лучшем случае опасными бунтарями, в худшем – агентурой германского Генерального штаба [29] Cœuré S. La grande lueur à l’Est. Les Français et l’Union soviétique, 1917–1939. Paris, 2017, p. 36–41.
. Рассчитывать на помощь России в сдерживании потенциального германского реваншизма, таким образом, не приходилось. Поддержку Франции могла бы оказать Италия, однако этот вариант имел несколько важных недостатков. Во-первых, итальянцы не лучшим образом зарекомендовали себя на фронтах мировой войны и не представляли собой, с точки зрения Парижа, серьезной военной силы. Во-вторых, их продолжали считать конкурентами в борьбе за влияние в Средиземноморье. В ходе переговоров о присоединении Италии к Антанте в 1915 г. ей пообещали территориальное приращение за счет земель, населенных немцами и южными славянами. Но уже в ходе мирной конференции большая часть этих обещаний была дезавуирована, а демарш, сопровождавшийся отъездом итальянской делегации из Парижа, – фактически проигнорирован. К 1919 г. Австро-Венгрия уже не существовала как единое государство, и на карте континентальной Европы больше не оставалось крупных держав, которые могли бы помочь Франции в деле обеспечения ее безопасности.
Все эти факторы в ходе переговоров на Парижской мирной конференции учитывал Клемансо. В 1919 г. «Тигру», как его называли сторонники и недоброжелатели, исполнилось 78 лет. Молодым политиком он уже участвовал в обсуждении мирного договора между Францией и Германией, того, который был подписан в 1871 г. и знаменовал сокрушительное поражение его страны. Он видел затяжную осаду Парижа, провозглашение Германской империи в Зеркальной галерее Версальского дворца, победный парад германских войск на Елисейских полях. Избранный тогда депутатом Национального собрания, Клемансо выступил против капитуляции [30] См. подробнее: Вершинин А. А. Жорж Клемансо: штрихи к политическому портрету // Новая и новейшая история, 2015, № 1, с. 197–218.
. С поражением он так и не примирился. Незадолго до смерти он признался в интервью американскому журналисту: «Я всегда ненавидел Германию за то, что она причинила Франции» [31] Williams W. The Tiger of France: Conversations with Clemenceau. New York, 1949, p. 246.
. В 1919 г. ему представился шанс завершить дело всей жизни и поставить победную точку в историческом франко-германском противоборстве.
Интервал:
Закладка: