Александр Левинтов - 7 | Чалдон

Я же вспоминаю только самые сильные из озарений и приведу их не цитатно, а как запомнились и понялись.

Платон: о серьёзных делах и вещах, например, о Боге, надо говорить серьёзно, о вещах несерьёзных надо говорить играючи: человек – любимая игрушка Бога, не только уже порядочно заигранная, но и бережно хранимая, например, у Христа за пазухой.

Христос: Я есть – это не только самое сакральное и грозное имя Бога, но и признание того, что Бог во Мне, что Я, как человек, есть Его воплощённость и носитель Его сути и пути, который для человека – крестный, а сделан тот крест из Древа Жизни.

Кант: нравственный императив заключается в том, что человек должен во всяком случае поступать так, как если бы от его действий зависела судьба мироздания или, иными словами, никогда не должен превращать других людей в средство своих действий и не допускать, чтобы его использовали как средство – отказ от средствиальности человека означает и отказ о его целесообразности; мы живём не с целью, а благодаря трансцедентально полученным ценностям.

Гёте: человек – это природа, которая познаёт самое себя, мы, стало быть, есть рефлексия природы.

Дарвин: в эволюции видов человек занимает особое место, скорее всего, он вообще не имеет к эволюции никакого отношения.

Достоевский: красота спасёт человечество и – я не приемлю вселенского счастья и гармонии, построенных на всего лишь одной слезинке замученного ребенка —зло неизбежно, но не фундаментально…

Ницше: человек только тогда человек, когда преодолевает в себе рабскую природную сущность и ещё более рабскую сущность раба Божия. Человек становится человеком, только преодолевая свою природу и выходя за рамки своей человечности.

Фрейд: самый мощный и распространенный комплекс – Эдипов, в нас неистребима совесть отцеубийц во всю историю человечества.

Рикер: человек – это место встречи, встречи других людей, а главное – Разума и природы.

Хайдеггер: человек – это единственное существо, вынужденное постоянно доказывать своё присутствие в мире своими размышлениями, и когда он выпадает из мышления, он выпадает из самого себя.

Лефевр: через человека проходит вселенская ось этической асимметрии, золотое сечение Добра и зла, и каждый из нас ответственен за сохранение этой гармонии.

Штайнзальц: последняя битва при Армаггеддоне идёт непрерывно и ежечасно, и мы участвуем в этой битве нашими делами и мыслями. Злые мысли чёрными демонами окружают и жалят нас, превращая нашу жизнь в ад, добрые мысли порождают светлых ангелов, несущих нам рай.

Бородай: человек имеет трансцедентальное происхождение и трансцедентально совестлив, человек несовместим с природой и, оставшись с ней наедине, погибнет, самоистребится.

Я, чалдон:только в отрицании себя человек становится человеком, по мере преодоления в себе нечеловеческого и сообразно образу Человека в себе.

Встреча с Разумом

Она уже состоялась и продолжается. Мы находимся в непрерывном контакте с разумом. Это не патронаж и не опыты на кроликах. Разум живёт нами, людьми, имеет живую форму своего существования. Возможно, у него форм существования много.

Что ждёт нас? Будем ли мы покинуты разумом или сами покинем его? И сам разум – насколько он вечен и нет ли и у него путей к банкротству? – эти вопросы уже не столько из пчеловодства, сколько из пасечниковедения…

Ну, вот и завершилось это небрежное и, как и было сказано в самом начале, неверное, неистинное размышление. Я не ставил перед собой цель – достичь или построить истину: это невозможно. Но я проделал путь – и это оправдывает меня, если же у читающего и прочитавшего появится свой – короткий ли длинный, Бог весть, – путь размышлений, то и в добрый час.

В конце времён люди, вероятно, будут жить долго, как и в начале времен – сотнями лет. Эти Мафусаилы всем остальным радостям и ценностям жизни противопоставят саму жизнь, ее продолжительность. Естественно, что репродукция окажется весьма второстепенным делом: эгоизм стариков не будет выходить дальше сексуальных удовольствий и удовлетворения изысканного сексуального спроса. Роды за пределами ста лет, даже для 600-800-летних будет казаться чрезмерной затеей, как это было с 92-летней Софонимой, невесткой Ноя, которому при ее родах было уже под четыреста.

Продолжение рода будет сдерживаться старческой мудростью и безволием: «нет человека – нет проблем» – будут говорить древние потомки на возможные окрики и понукания демографов и политиков к размножению. Падение рождаемости в условиях роста продолжительности жизни не будет выглядеть катастрофически, более того, оно создаст социальное спокойствие и убаюкивающую социальную уравновешенность. В вечном споре отцов и детей дети проиграют решительную битву – они просто перестанут появляться на свет или их будет меньше медленно уходящих со света. При медианном (среднем) возрасте населения около ста лет это непременно должно случиться и, так как люди сами будут заинтересованы в сокращении своей численности во имя увеличения продолжительности жизни, то и мер по предотвращению падения рождаемости предприниматься не будет. Лозунг «во имя будущих поколений» будет замещен на «во имя нашего бессмертия\долголетия».

И вот, наконец, родится последний человек, Адам. Он переживет свою бездетную Еву, как когда-то первая Ева пережила своего многодетного мужа.

В тихом и мудром, сосредоточенном одиночестве последний Адам создаст себе новую виртуальную жену, Лилит, и наплодит с ней во мраке ночей новые виртуальные существа, духов, бессмертных и бестелесных.

И когда это исполнится, сознание Адама побелеет и просветлеет, на его экране не останется ничего, кроме ясного и яркого света. Кончившуюся пленку с фильмом жизни Адама вынут из аппарата, положат в коробку, но ставить ее будет некуда – так как продолжения стеллажа для будущих зрителей нет, то и проблем хранения нет ни этой последней, ни всех предыдущих жизней людей. Как и не было их – только кости да зубы, только остатки жизнедеятельности и культуры кучками экскрементов или потерявшими функции, а потому никому непонятными и ненужными сооружениями, приборами, машинами.

И останутся лишь безразмерные, нематериальные и бессмертные духи, новые субъекты Космоса и Разума.