Марк Неймарк - Геополитика «мягкой силы»: опыт России

Таким образом, не будет преувеличением сказать, что силовая ориентация внешней политики США уже вышла за рамки только тревожной тенденции, став стержневой особенностью трампизма. Д. Трамп объявил себя “президентом военного времени”, имея в виду коронавирусную пандемию. С учетом принятых им ранее деструктивных решений в сфере мировой политики и международных отношений с позиций откровенно “жесткой силы” его с полным основанием можно считать таковым с самого начала прихода к власти. В арсенале используемых Трампом методов “мягкой силы”, которой так долго гордились США, похоже, не осталось сколько-нибудь значимого места. “Мягкое” влияние США в мире заканчивается. Вспоминается назидательный закон Паркинсона: действие расширяется, чтобы заполнить пустоту, созданную собственными промахами. Можно добавить – собственными проблемами, антипроблемами и псевдопроблемами.

Как отмечается в аналитическом докладе Дипломатической академии МИД России, смена администрации в США в 2021 г. создает повод для своевременной “тонкой настройки” всего комплекса вопросов нашей внешнеполитической работы с позиций не только большей уверенности в собственных силах, но и большей ясности – в том числе для всех остальных игроков – перспективных трендов мирового развития, глобальной и региональной политики. «Речь идет в том числе и об “умной” (smart) реализации в мировых делах наших достижений последних двух десятилетий… Такая настройка/обновление в соответствии с требованиями времени неизбежно затрагивала бы вопросы стратегического планирования и мобилизационной готовности, что наиболее ярко проявилось в связи с пандемией коронавируса» [25] Администрация Байдена: риски и возможности для российской дипломатии // Дипломатическая академия МИД России. 22.01.2021. URL: http://www.dipacademy.ru/documents/2186/ДОКЛАД_22.01.2021_PyC.pdf .

В четко обозначенном геополитическом ключе осмысливает коронавирусный кризис ректор Дипломатической академии МИД России А. В. Яковенко. Пандемия, отчасти “замутив воду” и заставив “сменить тему разговора” в глобальной политике, отмечает он, стала мощным катализатором всех процессов, запущенных окончанием холодной войны и распадом СССР: «Задержавшись на старте в силу того, что продолжалась инерция политики и практики холодной войны со стороны западных элит, эти процессы оказались трансформативно заряженными на финальном участке своего развития. Мы наблюдаем их эндшпиль, и пандемия, подобно “богу из машины” древнегреческих трагедий, приводит к ускоренной развязке комплексной ситуации, напоминающей гордиев узел» [26] Яковенко А. В. Мир на пороге перемен: пандемия как катализатор. СПб.: СПбГУП, 2020. С. 7. .

Коронавирусная пандемия стала крупнейшим глобальным кризисом со времен Второй мировой войны. По официальным данным, к концу первого квартала 2021 г. потери мировой экономики превысила 3,5 трлн долларов, что в два раза больше, чем в результате мирового кризиса 2008 г. Одна из важнейших составных частей “мягкой силы” – экономическая эффективность государства, ее привлекательность в глазах окружающего мира. Коронавирусная пандемия нанесла тяжелейший удар по экономике отдельных стран и мировой экономике в целом. В рецессии оказалась огромная часть мирового сообщества, больше, считают эксперты, чем когда-либо прежде со времен Великой депрессии. По мнению главного экономиста Всемирного банка Кармен Рейнхарт и специалиста по экономической макростратегии Винсента Рейнхарта, сегодняшний кризис будет развиваться по аналогии с кризисом 2008 г., “но масштабы краха глобальной экономики станут катастрофическими”. В подтверждение приводятся, в частности, такие факты: в 2020 г., по оценке Бюро трудовой статистики США, месячная безработица в стране достигла максимума за 72 года; неутешителен прогноз Банка Великобритании, фиксирующего самое значительное падение промышленного производства в стране с 1706 г. Ситуация в мировой экономике настолько тяжелая, что профильные эксперты назвали ее “пандемической депрессией” [27] Рейнхарт К., Рейнхарт В. Глобальная экономика никогда не будет прежней ⁄⁄ Россия в глобальной политике. 2021. № 1. Январь-февраль. URL: https://globalaffairs.ru/articles/pandemicheskaya-depressiya/ (дата обращения: 01.03.2021). . К началу коронавирусного кризиса глобальный долг, состоящий из долгов домашних хозяйств, государств и компаний, достиг рекордной величины 253 трлн долларов США. Отношение глобального долга к глобальному ВВП составило 322 %. Отношение долга к ВВП в США и Евросоюзе – 383 %, а китайского – 310 %. В развивающихся рынках долг нарастал быстро и достиг 72 трлн долларов США [28] См.: Ремчуков К. Доктрина геополитически ограниченного суверенитета и отказ от основ глобализации // Независимая газета. 31.05.2020. URL: https://www.ng.ru/ideas/2020-05-31/l_7874_doctrine.html (дата обращения: 01.03.2021). .

Пандемия выявила слабость ресурсного, адаптационного и мобилизационного потенциала международных институтов [29] 0 том, что именно от государства и национальных правительств граждане ждут спасения от коронавирусной пандемии см., например: Алексеенкова Е. Последствия “короны”: “nuda vita” и “чрезвычайная власть” современного государства // РСМД. 17.04.2020. URL: https://russiancouncil. ru/analytics-and-comments/analytics/posledstviya-korony-nuda-vita-i-chrezvychaynaya-vlast-so vremennogo-gosudarstva ⁄ (дата обращения: 01.03.2021). . Многие из них (например, ООН, МВФ, ВТО, ВОЗ), выполняющие функции не только поддержания глобальной безопасности в гуманитарной, финансово-экономической или медико-эпидемиологической сферах, но и обеспечения реального межгосударственного политического диалога, – демонстрируют довольно низкую способность к изменению и адаптации к новым условиям глобальной нестабильности, низкую эффективность в поддержании межгосударственной кооперации и противостоянии новым глобальным вызовам. «В итоге весь мир находится сейчас в переходном состоянии, чреватом различными потрясениями и кризисами, в своего рода фазе “интерлюдии”, когда прежняя модель мирового порядка и его институты функционируют всё менее эффективно, а мотивации и импульсы к активному формированию новой модели и новых институтов еще не “вызрели”, не сформировались, не стали для политических сообществ императивом выживания в новых условиях» [30] Лапкин В. В., Пантин В. И. Глобальная политико-институциональная динамика в условиях дестабилизации миропорядка (на примере стран ЕС и России) ⁄⁄ Полис. Политические исследования. 2020. № 4. С. 59–60. .

Обращает на себя внимание тот факт, что специализированный онлайн-саммит “Группы двадцати” по коронавирусу 21–22 ноября 2020 г., в повестке дня которого значилось намерение способствовать формированию “сильного, устойчивого, сбалансированного и инклюзивного миропорядка”, сразу же выявил разногласия среди стран-участниц в вопросах доступности и распространения вакцин, улучшения систем здравоохранения, ослабления санкций, изменения климата, помощи бедным странам и реформирования международных отношений. В принятой декларации особо подчеркивалось, что именно “государства мобилизовали ресурсы для удовлетворения финансовых потребностей в области глобального здравоохранения, чтобы поддержать исследования, разработки, производство и распространение безопасных и эффективных средств диагностики, лечения и вакцин от Covid-19”. К обеспечению действенных механизмов многостороннего скоординированного сотрудничества в этой сфере призывали многие лидеры, отмечавшие практическую важность соблюдения международных медико-санитарных правил и мандата ООН и ее агентств по повышению эффективности Всемирной организации здравоохранения. Вопрос лишь в том, как и в какой степени эти заявления и пожелания будут обеспечены механизмами совместных действий и найдут практическое отражение в современной реальности и в постпандемических процессах перезагрузки международных отношений и формирования нового мирового порядка.