Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.

Находка рыб очень замедлила наше возвращение. Медленно двигаясь с тяжелым грузом, пришлось перейти вброд по пояс в воде глубокую речку Малую Бахтенку. Только поздно ночью добрались мы до базы и увидели на другом берегу огонек костра. Спутники наши очень обрадовались нашему воз вращению.

Обратный путь по Бахте доставил нам обычное на порожистых речках наслаждение: спуск по порогам. Я не знаю ничего увлекательнее и приятнее путешествия в небольшой лодке по порогам, и удовольствие тем острее, чем больше камней, чем выше валы и сильнее струя. Вахта может доставить это удо вольствие во всех его формах — столько здесь порогов и косых, и прямых, и пологих, и крутых, с камнями и с чистым сливом. В одном пороге удалось испытать и наиболее острое переживание — налететь на камень. Лодка взлетела на него боком и сильно накренилась. Один из наших спутников быстро выскочил на камень и спихнул лодку в воду.

Экскурсия по Бахте, несмотря на невозможность достигнуть границы Тунгусского бассейна, дала много нового, особенно для географии. Оказалось, что река течет совершенно иначе, чем до сих пор полагали: от устья она уходит не на восток, а почти прямо на север. Интересно, что несколько притоков Б ахты и два озера в ее верховьях, нанесенные в "Атласе Рос сийском" 1745 года, на картах второй половины XIX века ис чезли, и Вахта рисовалась с одним только притоком. Атласы XVIII века в это время были уже почти забыты, и карта состав лялась заново по расспросам.

Ниже Бахты в Енисей впадает справа река Фатьяниха, ме сторождения угля и графита на берегах которой были известны еще Сидорову.

Фатьяниха гораздо меньше Бахты, по пейзаж на ней почти такой же: низкие таежные берега в пределах долины Енисея, небольшие утесы в области плато.

У края плоскогорья, где река проходила между двумя утесами траппа, мы оставили нашу лодку и пошли пешком.

Река текла в узкой долине, подмывая то правый, то левый берег. Километрах в пяти от утесов, которые крестьяне назы вают Первым Камнем, или Карскими воротами, мы подошли к Зеленому яру — высокому обрыву, сложенному тунгусскими песчаниками. В осыпях у этого яра попадались нередко куски породы с отпечатками стволов, и среди них я с большим удивлением увидел несколько отпечатков ребристых раковин спири феров — морских плеченогих. Эта находка — до сих пор единственная в Тунгусском бассейне — доказывала, что в западной своей части, вблизи Енисея, тунгусский материк пермского времени граничил с морем и часть песчаников отложилась в морских заливах.

Еще километрах в десяти далее мы дошли до Монахов — утесов траппа с красивыми столбами — "монахами".

Выше река течет в узком ущелье, опасные пороги почти не прерывны; река падает пенящимся потоком через серые глыбы траппа. Здесь на нашем пути вдоль реки появились первые признаки человека: на солнцепеке на утесах были разложены куски свинины и свиные головы, которые заманчиво белели на палевых камнях.

Позже мы узнали, что у этих утесов при завозе по реке грузов для рудника в пороге разбили бочку с солониной и, чтобы мясо не сгнило, разложили его сушиться на утесах.

Наконец мы добрались и до рудника. Это была избушка в лесу, на берегу ручья, а немного дальше, в черном блестящем обрыве темнел вход в штольню. Благодаря предыдущим раз ведкам пласт графита обнажен на большом протяжении в виде обрыва. Графит в обрыве распадается на тонкие, почти вертикальные пяти- и шестигранные столбики. Эти столбики образовались в то время, когда видневшаяся под пластом графита жила траппа "поджаривала" уголь: от действия высокой температуры он перекристаллизовался и образовал столбики. На такие же столбики, но более толстые, распадаются вблизи пластовой интрузии траппа также и песчаники; они при этом подвергаются обжигу, становятся более крепкими и иногда приобретают красный цвет.

Штольня была пробита в графите, и, пробираясь по ней, надо было остерегаться и не прикасаться к стенкам, — ведь идешь как бы внутри карандаша, который может разрисовать и одежду и лицо!

Мы застали на Фатьянихе небольшую разведочную партию Красноярского губернского совета народного хозяйства. Летом она была отрезана от всего мира: связь с деревней Марковой была возможна только пешком.

История открытий месторождений графита Тунгусского бассейна очень интересна.

Инициатором освоения Тунгусского бассейна во второй половине XIX века был предприниматель Сидоров, человек очень энергичный и по тому времени с большим размахом. Он занимался многими вопросами, но главное свое внимание уделял освоению севера России, от Новой Земли до Енисея, эксплуата ции его богатств и организации судоходства Северным морским путем. Морским путем из Архангельска на Обь и Енисей поморы ходили в Сибирь издавна до того, как царская власть наложила запрет на этот путь. Путь давно был забыт, и пионе ром его возобновления был Сидоров, который, несмотря на сопротивление царского правительства, добился значительных результатов и доказал возможность навигации в Карском море.

Первые партии Сидорова были посланы в Тунгусский бассейн в 1859 году, главным образом для поисков золота, но вскоре им удалось найти целый ряд месторождений графита и угля на притоках Енисея: Вахте, Фатьянихе, Нижней Тунгуске и Курейке. Первое месторождение нашел на Нижней Тунгуске казак Кандин еще в 1848 году и указал его в 1859 году доверен ному Сидорова — Ушакову.

Сидоров сразу оценил значение туруханского графита для экспорта и внутреннего рынка и энергично принялся за его исследование и разработку. За несколько лет были осмотрены почти все важнейшие реки края. В 1862 году велась уже добы ча графита на Нижней Тунгуске.

Несмотря на различные препятствия, которые чинили Сидорову царские чиновники, особенно таможенные, он усиленно пропагандировал туруханский графит в России и за границей, посылал громадные глыбы его на международные выставки, печатал множество статей, писал доклады и т. д.

Но вся разносторонняя кипучая деятельность Сидорова кон чилась ничем. Туруханский графит, первоклассный по качеству и чистоте, оказался непригодным для тиглей, в которых плавят металлы, и поэтому для Златоустовских заводов был не нужен. А конкурировать на заграничных рынках для применения в других производствах русским предпринимателям было трудно.

После смерти Сидорова в начале девяностых годов про мышленник Черемных начал добывать графит на притоках Енисея — на Курейке, Нижней Тунгуске и Фатьянихе, но он, как и Сидоров, не мог преодолеть тяжелых транспортных условий.

Только после того как Советское государство взяло в свои руки освоение Тунгусского бассейна, работа пошла быстрыми темпами...