Аркадий Воеводин - Бог, Иисус Христос и потомки Адама. Против теологических заблуждений в христианстве

Позволительно спросить, на каком основании и откуда взята эта условность « ( только еще )», если речь идет о безусловном и абсолютном Боге? И потом, мы вновь наталкиваемся на этот спекулятивный термин «антиномичность». На этой пресловутой антиномичности построено всё христианское богословие, оно и поныне на нем стоит. Но в этой работе мы с пронзительной ясностью покажем, что не только в Сущности Бога нет никаких антиномий, ибо в Нем нет никаких противоречий, но и во всех тварных сущностях ( природах ) нет противоречий, в противном случае они были бы не способны к существованию. Противоречия существуют лишь в нравственных личностях , в недрах их потребностей, желаний и волеизъявления, но не в их природах. Необходимо четко усвоить различие понятий « природа » и « сущность ».

Далее П. Б. Сержантов пишет: «О том же рассуждает в диалоге «Феофан» Григорий Палама. Анализируя слова Апостола Петра о людях как причастниках Божеского естества (2Пет. 1:4), он утверждает антиномичность этого выражения, что роднит последнее с триадологическим догматом: Бог одновременно – Один и Трое, так же точно и о Божественной природе следует мыслить одновременно как о несообщаемой и в известном смысле сообщаемой 75 75 Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. – с. 49 – 55. » 76 76 Сержантов П. Б. Дискретное время в антропологии: исихастский опыт. .

Сам Ап. Петр не усматривал никакой антиномичности в причастности человека Божественному естеству. И вообще, сочетания слов, касающихся восприятия органов чувств и познания: « видимые невидимо » и « понимаемые непостижимо » – можно еще как-то понять и принять. Но откровенно противоречивые выражения о самом предмете: « неисходно выходящие », « нераздельно раздельны »; «Божественная природа и приобщаема , и никоим образом не приобщаема » – не имеют под собой никаких оснований, ни эмпирических, ни теоретически доказательных, а значит, не имеют ничего общего с антиномиями как таковыми. А ведь именно на этих и подобных выражениях зиждутся все богословские построения тринитаристов.

Убеждение в нетождественности сущности и ее энергий, очевидно, сложилось у богословствующих отцов в связи с упрощенным, дословным пониманием термина «энергия» [греч. ενέργεια, от ένεργέω – действую, совершаю (на деле)]. Но чем действую и чем совершаю, св. отцы не сказали; да и не знали они, что тело, которым они действуют и совершают, само состоит из различных видов энергий. Внутренняя противоречивость богословия оправдывается ссылками на авторитет св. отцов: «Видишь, – пишет свят. Григорий Палама в своем « Собеседование… Феофана », – что и то, и другое нам предано досточтимыми богословами – и что непричаствуема сущность Бога и неким образом причаствуема (και ώς άμέθεκτός εστίν ή ούσία τοϋ Θεού και μεθεκτη πως), и что мы приобщаемся божественной природе и никоим образом не приобщаемся ей. Итак, подобает нам держать и то, и другое [утверждение] и полагать это правилом благочестия , а тех, кто использует одно против другого и считает их [т. е., энергию и сущность] тождественными друг другу, следует отвергать как злочестивых и безумных , которые ни с кем, ни в чем не соглашаются и противоречат самим себе и друг другу; святых же подобает помышлять [учащими] одинаково о таковых [предметах], понимая, что это учение о противоречии [святых друг другу] – признак людей поистине малосведущих, тогда как для имеющего ум и вдобавок к уму смотрящего с Богом все [отеческие речения] связны и согласны [между собой]» 77 77 Святитель Григорий Палама. Трактаты. Собеседование православного Феофана. (курсив наш – А.В.).

Здесь высвечивается явная предвзятость, недопустимая в науке, тем более в науке о Боге. Ведь и святые люди могут ошибаться, когда они высказывают свое мнение, а не свидетельствуют Духом Святым. Это и преп. Серафим Саровский признавал, и др. святые. Безупречно и беспорочно только свидетельство Духом Святым! Не нужно забывать, что один суд человеческий и иной суд Божий. Но в нашей Православной Церкви принято считать правилом единственно допустимого тона и благочестием – не противоречить тому, кто признан святым; противоречие же им безапелляционно порицается. А на поверку выходит, что учители Церкви противоречат сами себе: «И что непричаствуема сущность Бога и неким образом причаствуема », «И что мы приобщаемся Божественной природе и никоим образом не приобщаемся ей». Но как невозможно одновременно и быть беременной и не быть беременной, так невозможно одновременно и быть в Духе Святом и не быть в Нем. Разве это не очевидно? Отсюда можно заключить, что не Дух Святой наставлял этих учителей несуразностям и непонятностям.

Если я не прав, то, пожалуйста, обоснованно покажите мою неправоту. А пока мы скажем: не может истина отрицать саму себя, на это способны лишь ложь, лукавство и заблуждение. Однако «ничтоже сумняшеся» защитники «благочестия» (ложного благочестия) именуют злочестивыми и безумными тех, кто не согласен не противоречить противоречивым утверждениям. Противоречия же своим собственным утверждениям полагают критериями истины. Преподносимые богословами противоречия как антиномии на самом деле не являются таковыми, ибо антиномия по определению предполагает доказуемость обоих положений 78 78 Антиномия [<���гр. antinomia – противоречие в законе] – противоречие между двумя положениями, каждое из которых признается логически доказуемым (напр., прерывность и непрерывность материи). . Но этой доказуемости в догматическом богословии отцов нет, отчего оно и догматическое (основанное на догмах 79 79 Догма [гр. dogma] – положение, принимаемое за непреложную, непререкаемую истину, признаваемое бесспорным и неизменным без доказательства, некритически, без учета конкретных условий. ), что не делает чести богословию. Поэтому и приходят в Церковь люди не по рациональным убеждениям, как приходят трудиться на заводы, на огороды или учиться в вузы, но ведомые Духом Святым, минуя всякое богословие. И неправомерны утверждения, что богословские заблуждения лишают человека спасения. Не по знаниям и богословским соображениям мы будем судимы, но по сердечному устроению и духовному состоянию. Любовь к Богу и ближнему, или ненависть к ним, добро мы творим, или зло, горды мы, или скромны – вот критерии, по которым мы будем судимы.