Евгения Прусская - Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

Практика коллективного чтения была по-прежнему широко распространена во Франции в конце XVIII в., а бурная политическая жизнь только способствовала расширению совокупной аудитории периодики. Сначала городские кофейни, а затем и народные общества были местами ежедневных собраний, совместного чтения газет и их обсуждения. Большую часть времени занимало оглашение законодательных актов и чтение вслух революционной печати. Публичное чтение газет стало своеобразным общественным ритуалом [29]. В 1792 г. жирондисты добивались популяризации своих идей, вывешивая на стенах домов Парижа и провинциальных городов газету La Sentinelle, редактируемую Ж.-Б. Луве де Кувре (тираж от 1500 до 10 000 экземпляров) [30]. К этому приему прибегали и другие политические группы. По многочисленным свидетельствам, газета Г. Бабёфа Journal de la liberté de la presse (с 23 номера – Tribun du peuple) пользовалась большим успехом и не только распространялась по подписке, но и активно продавалась на улице [31]. Бабёф использовал свои периодические издания для обратной связи со своими почитателями [32].

В критический период войны с первой коалицией (1793–1794 гг.) власти большинства департаментов публиковали настенные патриотические газеты для коллективного чтения «Bulletin du departement […]», которые отличались бедным содержанием, но выполняли важную политическую функцию консолидации общества [33].

Именно в революционные годы газеты стали трибуной, с которой различные политические силы могли провозглашать свои идеи, соответственно постепенно возрастало влияние на прессу политических группировок, сменявших друг друга у власти, и их желание контролировать печать. По инициативе министра внутренних дел жирондиста Жана-Мари Ролана и его супруги Манон Жанны Ролан в 1792 г. в целях создания централизованной системы управления политической информацией при министерстве было создано Бюро по формированию общественного мнения со специальным денежным фондом [34]. В его задачи входило не только создание пропагандистских памфлетов и газет, но и рассылка официальных опровержений различной информации, которая появлялась на страницах газет, а также подготовка агентов в департаментах. Но усилия четы Ролан были направлены в основном на борьбу с собственными политическими противниками, что в итоге и привело к ликвидации бюро [35]. Этот опыт создания специальных структур по управлению общественным мнением показал, что опровергать уже вышедшие публикации неэффективно, гораздо лучше не допускать их появления.

Период противостояния между жирондистами и монтаньярами – 1792–1793 гг. – характеризовался долгой и бурной полемикой между изданиями двух политических групп, при этом правительство вплоть до 2 июня 1793 г. старалось поддерживать жирондистские газеты. Комитет общественного спасения также прибегал к разнообразным формам контроля над прессой, в том числе была восстановлена цензура [36]. 29 марта 1793 г. был принят декрет, грозивший смертной казнью любому журналисту, рискнувшему поднять голос в пользу реставрации монархии или призывавшему к роспуску Конвента. Благодаря этому законодательному акту количество роялистских изданий в провинции значительно сократилось, а в период Великого террора с апреля по июль 1794 г. оппозиционная пресса практически исчезла.

После падения диктатуры монтаньяров на некоторое время контроль над периодикой со стороны правительства ослаб, хотя влияние прессы на политический процесс скорее росло. Редакторы и владельцы газет нередко становились политическими фигурами национального или регионального масштаба. В условиях, когда политические клубы, оппозиционные действующему правительству, постоянно подвергались гонениям и нередко закрывались, именно периодические издания становились важными центрами политического процесса в стране. Именно вокруг них формировались общественные группы, имевшие определенное политическое влияние.

Однако постоянные нападки прессы на Директорию и резкий рост популярности роялистов в провинции привели к тому, что 27 жерминаля IV года (16 апреля 1796 г.) был принят первый в истории Франции закон, целиком посвященный печати, согласно которому под каждым опубликованным материалом должна была ставиться подпись его автора, а газеты должны были сообщать имена и адреса своих издателей [37]. Этот закон, направленный и против роялистов, и против «анархистов» (т. е. бывших якобинцев), предусматривал смертную казнь для тех, кто будет публично призывать к любым изменениям в конституции III года. 18 фрюктидора V года (4 сентября 1797 г.) депутаты-роялисты были арестованы, результаты выборов в 53 департаментах отменены, а лидеры монархистов, среди которых оказались десятки журналистов, подверглись репрессиям и депортации. Согласно новому закону от 19 фрюктидора вся печать (то есть и периодика, и книжные издания) передавалась под надзор полиции. Несмотря на столь жесткие репрессии, некоторым изданиям удалось избежать исчезновения, сменив названия и сохранив сеть подписчиков.

Одновременно началось фискально-экономическое давление на прессу, которое оказалось особенно чувствительно для небольших изданий, в том числе региональных. В сентябре и октябре 1797 г. издателей обязали выпускать газеты исключительно на бумаге с гербовым штемпелем, что значительно облегчило контроль над подписчиками и увеличило саму стоимость подписки [38]. Это нововведение, ставшее фактически налогом на газеты, вынудило многие ежедневные издания снизить периодичность, а переход от ежедневного режима публикации к любому другому изменял всю экономику малых издательств и частных редакций. Отныне газеты, выходившие два или три раза неделю, проигрывали парижским и зарубежным ежедневным изданиям в скорости доставки финансовых, политических и военных новостей из-за рубежа. Кроме того, снижение периодичности приводило к сокращению штатов и часто вело к снижению качества печати и издания в целом. По данным Ж. Фейеля, в некоторых регионах, например в Эльзасе, за год с сентября 1797 по сентябрь 1798 г. исчезли все ежедневные региональные газеты [39].

Однако политические и налоговые сложности были не единственными. Почтовая служба заметно деградировала в период Революции. Отправления доставлялись с задержками и нередко пропадали. Для того чтобы восстановить порядок в почтовом деле, Директория в декабре 1795 г. установила новый почтовый тариф в 25 су на доставку газет, что значительно повысило стоимость подписки. Скорее всего, такое решение было продиктовано в первую очередь фискальными соображениями – Директории нужны были средства на восстановление регулярного почтового сообщения внутри страны, но оно одновременно нанесло еще один удар по экономике небольших издателей. В условиях роста цен на подписку читатели сокращали число выписываемых газет, отдавая предпочтение ежедневным и наиболее авторитетным изданиям. Кроме того, из-за нехватки почтовых служащих и для того, чтобы хоть немного придать всему процессу доставки почты видимость регулярности, изменился порядок рассылки газет по департаментам: в нечетные дни почта отправлялась на запад, север, восток, в четные – юго-запад, центр и юго-восток. Таким образом, читатели в провинции теряли возможность получать свежую прессу каждый день. Газеты не желали мириться с потерей прибыли и читателей, а потому были вынуждены обходить почтовую монополию и создавать свои сети распространения, нанимать курьеров, оплачивать транспорт. В условиях фискального и политического давления в 1796–1799 гг. обострилась конкуренция за подписчиков между региональными и парижскими газетами, во время которой фактор экономической устойчивости издательства становился ключевым и особо важную роль играли собственные (частные) региональные сети доставки [40].