Array Коллектив авторов - Советский тыл 1941–1945: повседневная жизнь в годы войны

Важными действующими лицами «второго фронта» были также дети. Как замечает Джули К. де Граффенрид, «тотальная война требовала тотальной мобилизации». Детский труд играл существенную роль в военное время, особенно в сельском хозяйстве. К 1942 г. привлечение детей к труду стало не только средством восполнить нехватку рабочих рук, но и контролировать беспризорников. Советское военное детство было неразрывно связано с трудом. Труд рассматривали как часть воспитания детей. Воскресники, субботники, сбор металлолома и макулатуры, лекарственных трав и грибов, подготовка подарков для фронта, «добывание» самого необходимого, в том числе еды и денег, занимали все их силы и время. Де Граффенрид признает, что, хотя в известном смысле имела место добровольная, спонтанная мобилизация, «советское государство в годы войны нуждалось и в контроле над молодежью, и в участии с ее стороны». В самом деле, как отмечает другой автор, в условиях военного хаоса на первый план выступала охрана «общественного порядка» перед лицом армии «беспризорников», а не благополучие детей в абстрактной советской «большой семье» [52] Kucherenko O. Without a Family: Public Order, Social Welfare and Street Children in the Wartime Soviet Union // Australian Journal of Politics and History. 58 (3). 2012. P. 421–436; ead. Soviet Street Children and the Second World War. Welfare and Social Control under Stalin. New York: Bloomsbury, 2016. P. 4–5, 59, 175. .

Государственный контроль над информацией, установленный в СССР еще до войны, стал особенно важен с начала войны, как показывает Карел Беркхоф в своей статье «Газеты и радио советского тыла». 24 июня 1941 г. было учреждено Советское информационное бюро (Совинформбюро), гарантировавшее правительству «монополию» на радио- и печатную пропаганду. Однако, как считает Беркхоф, не столько для «очевидных целей мобилизации и воспитания», сколько для обеспечения абсолютного контроля над населением, даже в ущерб мобилизации. Были конфискованы частные радиоприемники (уникальный шаг со стороны воюющего государства!), ужесточена цензура, усилен контроль за прессой на местах. Предпочтение было отдано не радио, а газетам, публикации в которых внимательно отслеживали. В этом смысле знаменитое радиообращение Сталина 3 июля 1941 г. явилось событием исключительным, ведь Сталин и его окружение предпочитали, чтобы их речи зачитывал Юрий Левитан. Но инфраструктура для радио была крайне неразвитой, особенно на селе, да и не хватало бумаги, чтобы напечатать достаточно газет [53] См.: Lovell St. Russia in the Microphone Age. A History of Soviet Radio, 1919–1970. Oxford, UK: Oxford University Press, 2015. Ch. 4. .

Помимо монополии на информацию воюющее советское государство прибегало и к другим механизмам мобилизации людей и ресурсов, в том числе к «ритуализованному» «принудительному социальному давлению», о котором пишет Кристи Айронсайд в статье «Деньги для победы: социальная динамика привлечения средств населения СССР в тылу». Она утверждает, что сбор средств в СССР в военное время следует рассматривать как продолжение довоенной политики привлечения ресурсов для сталинской индустриализации на основе «круговой поруки», вынуждавшей всех в той или иной мере принимать в этом участие. Соответственно «добровольные» денежные вклады в период войны были стилизованы под «священный долг» каждого советского гражданина. Так удалось выудить «у граждан миллиарды рублей». Более того, постоянное социальное давление подпитывалось «личными мотивами»: у каждого на фронте был родственник или близкий человек. Вклады в государственные фонды военного времени сочетали в себе, таким образом, добровольное пожертвование и государственное принуждение, заключает Айронсайд.

Однако принуждение и монополия на пропаганду не были единственными опорами воюющего советского государства. К тому же само оно не было всемогущим. Хотя «Сталин действительно получил дополнительные властные полномочия, превосходившие те, которые он имел до войны», Олег В. Хлевнюк в своей статье «Административные практики в советском тылу: между централизацией и автономией» указывает, что советское государство сконцентрировало в своих руках, централизовало власть задолго до войны. Пусть ГКО в кратчайшие сроки и перенаправило ресурсы из сферы потребления на нужды войны, дальнейшая концентрация государственной власти была невозможной. Применительно к военному времени следует говорить о «сочетании централизации и децентрализации в виде делегирования функций». Москва назначила региональных уполномоченных ГКО и ЦК ВКП(б). Принимая решения и распределяя ресурсы, она искала баланс между этими уполномоченными и местными властями. Признавая, что последние были зачастую лучше информированы о ситуации на местах, притом избегали конфликта с центром, Москва была склонна ориентироваться скорее на них, держа в узде своих уполномоченных. В результате, заключает Хлевнюк, военное время характеризуется «распространением автономных административных практик» в советском тылу.

Конкретный пример ограничения вмешательства сталинского государства в жизнь людей в годы войны приводит Лэрри Холмс в статье, посвященной размещению в Кирове переправленных туда людей, предприятий, учреждений, наркоматов. Масштабная, массовая эвакуация, организованная, пусть со многими недочетами и ошибками в столь критической ситуации, помогла СССР победить в войне, утверждает Л. Холмс. Но при этом обращает наше внимание на более чем прохладное отношение к эвакуированным по мере того, как эвакуация затягивалась, а также неудачные попытки Москвы посредством приказов из центра разрешить острые конфликты между эвакуированными наркоматами и региональными властями на местах. «Сверхцентрализованная советская система», по утверждению Холмса, «была чрезвычайно неповоротлива и неэффективна» [54] См.: Holmes L. E. War, Evacuation and the Exercise of Power. The Center, Periphery, and Kirov’s Pedagogical Institute, 1941–1952. Lanham: Lexington Books, 2012. .

Несмотря на все сложности и промахи, советское государство все же демонстрировало в годы войны необычайную жизнеспособность. В том числе в преодолении разрухи и налаживании порядка в повседневности, а не только на полях сражений. Дональд Фильцер считает, что оно «спасло следующее поколение». В условиях острейшей нехватки продуктов питания государство вынуждено было принять «болезненное решение»: поставлять продовольствие в первую очередь солдатам и работникам оборонной промышленности. Как следствие, даже младенцы и маленькие дети страдали от недоедания и болезней, особенно в 1942 г. Чтобы сохранить им жизнь, инициировали разные оздоровительные кампании, открывали специальные столовые и молочные кухни, заводили приусадебные хозяйства при детских учреждениях. С разным успехом. Но, как утверждает Фильцер, астрономические показатели детской смертности резко снизились в 1943–1944 гг. – выдающееся достижение в столь ужасных обстоятельствах.