Владимир Смирнов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

По отношению к Советскому Союзу Польша в 20-30-е годы была настроена враждебно. Антикоммунизм и русофобия были основными принципами внешнеполитической деятельности польской правящей элиты.

Советскому Союзу любить Польшу было не за что.

Сталин имел все основания заявить на встрече с руководством Коминтерна, состоявшейся 7 сентября 1939 года, что Польша – это фашистское государство, угнетающее другие народности, «что уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!» [53; 279] . Далее Сталин продолжил: «Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространим социалистическую систему на новые территории и население» [53; 279].

Вот, казалось бы, прямое указание и на агрессивные замыслы вождя, и на германо-советское взаимодействие в уничтожении Польского государства.

Но не будем торопиться. Во-первых, эти слова не надо вырывать из контекста всей речи Сталина, в которой он, в частности, сказал (и слова эти предшествовали словам о польском фашистском государстве):

«Война идёт между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т.д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, что бы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент – подталкивать другую сторону» [53; 278], [63; 154].

«Польский вопрос» поднят в речи, как частный. Польша – лишь одно из капиталистических государств, которые будут в ходе новой мировой войны ослаблены, что будет содействовать победе социализма. Ясно видно, что Сталин стремиться к тому, чтобы СССР оказался в этой войне в позиции «третьего смеющегося». Как определил действия Советского Союза в ходе германо-польской войны У. Черчилль: «Россия проводит холодную политику собственных интересов» [63; 187]. То есть ни о каком союзе с Германией Сталин речи не ведёт, в том числе и в «польском вопросе». Вопреки первому впечатлению Сталин вовсе не говорит, что Польша перестанет существовать как государство. Он говорит лишь о том, что, возможно, перестанет существовать «буржуазная фашистская» Польша. В речи нет указания на желание оккупировать часть польской территории. Указывается лишь на стремление советизировать области, попавшие по пакту Молотова – Риббентропа в советскую сферу интересов. Это не означает автоматической оккупации. У нас есть основания утверждать, что первоначальным намерением Сталина было сохранение польского государства восточнее Писсы, Нарева, Вислы и Сана. Разумеется, находясь в советской сфере интересов, это государство должно было стать не просто дружественным СССР, а рано или поздно социалистическим. Другими словами, воспроизведение в меньшем масштабе панской Польши нам было не нужно. За такую трактовку говорят события, развернувшиеся в конце августа – начале сентября 1939 года.

29 августа, за три дня до войны, посол Германии в СССР Шуленбург попросил В. М. Молотова его принять. Стенографистки зафиксировали повод для встречи:

«Шуленбург сообщил, что сегодня ночью и утром ему лично позвонил Риббентроп и просил передать следующее.

В последнее время в нескольких газетах появились слухи о том, что якобы Советское правительство отводит свои войска с западной границы. Такого рода слухи, служащие агитационным целям, неприятны германскому правительству. Поэтому Риббентроп по поручению Гитлера просит Советское правительство опровергнуть эти слухи в форме, которую оно сочтёт удобной. Лучше, если бы это опровержение было сделано в положительной форме, т.е. что Советское правительство не отводит своих войск с границы, а, наоборот, усиливает военные силы на границе. Или желательна такая форма опровержения, в которой было бы указано, что об отводе войск с границы не может быть и речи, так как в такое тревожное время всякое правительство не уменьшает войск на границе, а усиливает их.

Молотов спрашивает, верит ли этим сообщениям германское правительство.

Шуленбург отвечает отрицательно.

Молотов говорит, что он посоветуется, как это сделать, и подчёркивает серьёзность, с которой мы относимся к заключённому нами пакту с Германией. Уже один факт появления такого рода слухов показывает серьёзность нашего отношения к пакту» [58; 125-126], [53; 277].

Тут требуется пояснение. Что так взволновало Риббентропа, что он посередь ночи кинулся поднимать с постели посла в Советском Союзе, да ещё и утром сделал «контрольный звонок»? Отвод советских войск от восточной границы Польши означал, что Польша может снимать с неё войска и перебрасывать на запад – навстречу немцам. И немцы поняли эту угрозу, начав просить, чтобы СССР объявил, что он, наоборот, подтягивает к польской границе войска. Хорош же «союзничек» Советский Союз. Можно утверждать, что СССР преследовал собственные интересы, позволяя полякам перебрасывать войска на запад. Можно заявлять, что независимо от своих намерений, от своего отношения к Польше, он создавал условия, при которых она могла оказать Германии максимально сильное сопротивление. Нельзя только сказать, что Советский Союз выполнял союзнические обязательства перед рейхом.

Впрочем, В. М. Молотов сдержал слово, данное Шуленбургу: 30 августа в советской прессе появилось опровержение, но какое? ТАСС сообщал, что «ввиду обострения положения в восточных районах Европы и ввиду возможности всяких неожиданностей советское командование решило усилить численный состав гарнизонов западных границ СССР» [53; 277], [58; 127].

Но ведь гарнизоны – это не полевые войска. Они главную ударную силу наступления никогда не составляют и используются, как правило, только для обороны. Формально Советский Союз выполнил обещанное немцам, по существу же, сигнализировал полякам: «Продолжайте перебрасывать войска на запад и сражайтесь на здоровье». Разумеется, немцы были не дураки и тоже это поняли, но тут, как говориться, придраться было не к чему.

Возникает вопрос: зачем же Советский Союз, так не любя Польшу, так стремился ей помочь? Ответ прост: гораздо удобнее и дешевле, чтобы участок твоей границы от главного противника был прикрыт другим государством. А уж если есть возможность сделать это последнее тебе дружественным, то и подавно: в любой момент мы сможем защитить свою границу на дальних к ней подступах. Всегда предпочтительнее для страны, чтобы боевые действия на её территории не велись.