Павел Полуян - Корона связи. Вихри во времени

Однако, встав на этот путь, мы не должны останавливаться на абстрактной констатации. Вновь возникает вопрос: является ли бытийность мысли в точности такой же, как пространственно-временное бытие вещей и процессов? Очевидные различия мысли и вещи не исчезают – идеальное и материальное по прежнему противостоят друг другу. Где же искать их единство?

Известна натуралистическая оккультная идеологема: мысль – это нечто сосуществующее наравне с вещами в виде «тонкой материи». Известны также метафизические, дуалистические теории. У Платона и в классической теологии – мир идей располагается вне времени и пространства, но влияет на материю спиритуалистически. У Декарта – заданы две субстанции: протяженная материя и когнитивность – мышление как таковое, о котором определенно ясно одно – оно не материя. Ответ Спинозы заменил субстанциональную раздвоенность материализацией двух атрибутов, но проблема осталась, поэтому в немецкой классике вновь возродился традиционный реализм – Гегель пишет про объективное существование понятия, не затрудняя себя задачей объяснения особенностей этого бытия.

В отечественной философской традиции онтологическая укорененность мысли так или иначе признавалась всеми. Даже Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» дается определение материи, в котором остается место для объективного духа, а в теории отражения атеист прямо говорит о наличии примитивных аналогов информационных процессов «в самом фундаменте материи». (Александр Зиновьев любил рассказывать байку о том, как Мераб Мамардашвили иронически повторял ленинское определение: «Материя – есть объективная реальность, данная нам в ощущениях…» и добавлял: «Богом!»)

На путях диалектического материализма пытался определить бытие идеального Эвальд Ильенков, но дальше социологических гипотез не продвинулся. Наиболее интересна линия имяславия, выраженная в работах Павла Флоренского и Алексея Лосева. Тут обозначена исследовательская цель: найти основания (может быть даже физико-математические) для онтологизации понятия «имя». Иными словами, в мире есть процессы, понимание которых требует от нас не только представлений об информации (соответствующие термины – язык, слово, алфавит, код, символ), но и такой – «чисто субъективной» – категории как имя. А сейчас даже физикам ясно, что индивидуализация вещей играет важную роль: в квантовой механике формулы статистики зависят от тождественности или нетождественности микрочастиц – от возможности ввести их индивидные различия. Для того, чтобы предположения обрели статус научных гипотез, нужно указать путь для их конструктивной разработки. А.Ф. Лосев в своей работе «Имяславие» отмечал, что в этом учении имеется научно-аналитический уровень – «который выражается в определенном ряду математических конструкций». [38] Лорен Грэхэм и Жан-Мишель Кантор посвятили этому вопросу свою книгу – см.: Грэхэм Л., Кантор Ж.-М. Имена бесконечности: правдивая история о религиозном мистицизме и математическом творчестве. СПб.: Издательство Европейского университета, 2011. Вдохновленный имяславием, я в работе «Финансовый квант и величина имени» [39] См.: Воспроизведена в книге Полуян П.В. Охота за НЛО. Вихри во времени. М.: ЭКСМО; Яуза, 2007, С. 432. предложил свой вариант онтологического обоснования имен.

Все сказанное, конечно, пока относится к сфере гипотез, однако основано на конкретной научно-философской традиции. О математическом построении «оборотной стороны» геометрического пространства писал Флоренский, а Василий Налимов попробовал обрисовать континуум смыслов (кстати, В.В. Налимов какое-то время работал бок о бок с П.А. Флоренским в системе Главэлектро ВСНХ РСФСР). [40] В.В. Налимов отсидел в ГУЛАГе десять лет за участие в эзотерическом кружке анархистов-мистиков.

Итак, путь перспективен, хотя выглядит странно: в рамках новой онтологии мы ведем речь не о двух субстанциях или двух атрибутах одной субстанции. Я поступаю иначе: конструирую и констатирую раздвоенность пространственно-временного многообразия. Думаю, что термин «информация» обозначает огромное множество явлений, не менее обширное, чем то, что охвачено, например, понятием «энергия». Познание этой объективной составляющей бытия только начинается.

Роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», опубликованный в год первого спутника Земли, стал символом космических устремлений человечества. Вписаны в историю русской литературы философская антиутопия «Час Быка», исторические повести «Таис Афинская», «На краю Ойкумены», роман «Лезвие бритвы» и многочисленные «Рассказы о необычайном», где фантастические догадки переплетаются с реальными впечатлениями из жизни геолога-практика и ученого-палеонтолога.

-–

СПРАВКА:

Иван Антонович Ефремов (1908–1972) – советский писатель-фантаст, учёный-палеонтолог, философ-космист и социальный мыслитель. Лауреат Сталинской премии второй степени (1952).

––

Между тем, до сих пор не раскрыта одна загадка – ровно через месяц после смерти Ефремова органы КГБ провели у него в квартире обыск, причины которого не ясны. Существуют версии, где Ефремов предстает то, как английский шпион, то как инопланетный агент… Я предлогаю на суд читателей еще одну гипотезу.

– Вот бы нашим геологам такое оборудование! – сказала Таисия насмешливо.

Один из оперативников – тот, что шарил металлоискателем вдоль подоконника, обернулся. Однако, встретив взгляд начальника, поправил наушник и крутанул ручку фазо-амплитудного компенсатора, демонстрируя безразличие к посторонним звукам. Да и сказанное не к его технике относилось – в комнату внесли рентгеноскоп на треноге. Стало ясно, для чего кагэбисты сложили на столе крупные камни из геологической коллекции – не изымать собрались, а только просвечивать. Вдруг внутри малахита тайник?

Обыск в квартире писателя-фантаста Ивана Ефремова шел несколько часов: в тесноте орудовали десять человек, не считая понятых. «Такой большой писатель, а всего две комнаты!» – удивлялась женщина при погонах. Ее включили в группу на случай сопротивления вдовы писателя, но Таисия Иосифовна вела себя спокойно, только один раз возмутилась, когда потребовали открыть стеклянный шкафчик, где стояла урна с прахом. Со дня кремации прошел месяц, скорбный сосуд пока находился дома – предстояла дальняя дорога. Встретив протест, люди из КГБ отступились. Зато сняли с полированной стенки золотистую палицу, висящую на тесьме. Сей экзотический предмет Иван Антонович привез из зарубежной экспедиции. Арестованную палицу так и не вернули.