Майя Волчкевич - «Вишневый сад». Очень русская комедия

Помещик Иванов из одноименной пьесы забросил заботу об имении и с горечью признается себе: « Земля моя глядит на меня, как сирота ». Благодушный Сорин («Чайка») доверил дела управляющему Шамраеву, и теперь ему остается только жаловаться: « Пчелы дохнут, коровы дохнут, лошадей мне никогда не дают …» Чтобы выплатить долги и получать небольшой доход, Войницкий и Соня («Дядя Ваня») заняты каждодневными неотложными заботами и хлопотами, вникают в каждую мелочь, сидят над счетами и торгуют на рынке.

«Идеального» помещика-хозяина поэтизировал Толстой в «Анне Карениной», описывая «труды и дни» Константина Левина. Левин и Гаев – современники и почти ровесники, действие романа Толстого падает на вторую половину семидесятых годов XIX столетия, Гаев постоянно напоминает, что он – «человек восьмидесятых годов», и толкует про семидесятые годы.

По репликам постаревшего Гаева, утратившего свое состояние и имение, можно догадаться, насколько его жизнь была далека от поместья и угодий, от сельского хозяйства. Обитал он в городе (том же Харькове, например) и по всем своим привычкам, наклонностям и желаниям явно напоминает не Левина, а другого барина и землевладельца из романа Толстого – Стиву Облонского. Хотя чеховский «городской барин» представляет собой сколок, шарж даже на Стиву Облонского, описанного автором с большой симпатией и большой иронией.

Жуир и любитель удовольствий Стива служит начальником в одном из присутствий, пусть и без особой охоты. Облонский обременен большой семьей, которую надо содержать. У него пятеро детей, несмотря на это он предпочитает вести «холостяцкий» образ жизни. Стива «сводит», то есть продает, леса, потому что привык жить широко и со вкусом. Левин на правах родственника вникает в дела безалаберного приятеля и сам берется вести переговоры с «хищником» и новым капиталистом, купцом Рябининым. В «Анне Карениной» сама идея продолжения и обеспечения рода предписывает помещикам, желают они того или нет, заботиться о земле, которой они владеют.

В «Вишневом саде» барин Гаев предстает лишенным всего того, что для Толстого составляло основу, костяк, фундамент дворянского сообщества. У Гаева нет и, по-видимому, никогда не было семьи, жены и детей. Скорее всего, он никогда не служил и не имеет никакого представления о систематическом труде и деятельности, в чем бы они ни заключались. Свое, видимо, немалое состояние Гаев «прожил». Вопрос в том, чем по сути была «леденцовая» жизнь чеховского героя?

Судя по всему, им владела и владеет до сих пор одна, но неотступная страсть. Муж Раневской «умер от шампанского», а сама Любовь Андреевна одержима «любовью», как бы она ни называла это чувство. Было свое «шампанское» и у Гаева. Чем же занимался Леонид Андреевич последние лет тридцать? Он был завсегдатаем клуба.

Клубы как способ проведения досуга для состоятельных мужчин пришли в Россию в конце XVIII века из Европы. Клуб предназначался для избранного общества, соединял в себе игорный дом и изысканный ресторан. Здесь можно было обсуждать новости и происшествия, отмечать важные события, завязывать нужные знакомства. Несуразные и высокопарные речи, которые постоянно произносит Гаев, – отголосок вечной привычки «шуметь» на клубных собраниях, блистать красноречием и произносить тосты.

Замечательное описание московского клуба и ощущения, которое испытывает герой, снова оказавшись там, дано в «Анне Карениной»: «Левин приехал в клуб в самое время. Вместе с ним подъезжали гости и члены. Левин не был в клубе очень давно, с тех пор как он еще по выходе из университета жил в Москве и ездил в свет. Он помнил клуб, внешние подробности его устройства, но совсем забыл то впечатление, которое в прежнее время испытывал в клубе. Но только что въехав на широкий полукруглый двор и слезши с извозчика, он ступил на крыльцо и навстречу ему швейцар в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился. <���…> Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия. <���…>

Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. <���…>

Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через высокие комнаты к бильярдной. <���…> Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все комнаты: большую, где стояли уже столы и играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы <���…>, бильярдную, где на изгибе комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским…» [2] Цитаты из романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина» приведены в тексте по изданию: Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 20 т. Т. 8. М.: Художест. лит-ра, 1981. Даны курсивом без указания страниц.

Любопытно, что и в советской литературе фигура бывшего барина и мота тоже ассоциируется с клубной жизнью и высокопарными речами. Роман «Двенадцать стульев», написанный в 1927 году, включал изъятую авторами главу «Прошлое регистратора загса», опубликованную как самостоятельный рассказ. Главу можно назвать собирательной пародией Ильфа и Петрова на дворянскую «красивую жизнь», где бездумный жуир Воробьянинов очень напоминает Гаева.

В прошлом Воробьянинов – «мот, бонвиван, уездный предводитель дворянства». Он получил в наследство двадцать тысяч годового дохода и огромное, плохо поставленное хозяйство. Воробьянинов прожил свое состояние и состояние жены, возил любовницу в Париж, любил произносить на банкетах цветистые речи. На юбилее охотничьего клуба он адресовал свои словеса не «многоуважаемому шкафу», но не менее странному объекту – шкуре, принадлежавшей двухтысячному волку, убитому знаменитым охотником: «Милостивые государи, господа члены охотничьего клуба! Позвольте вас поздравить от имени старгородских любителей ружейной охоты с таким знаменательным событием. Очень, очень приятно видеть таких почтенных любителей ружейной охоты <���…> которые, держась за руки, идут к достижению вечных идеалов! Очень, очень приятно! » [3] Ильф И ., Петров Е . Собр. соч. В 5 т. Т. 1. М.: ГИХЛ, 1961. С. 545–546.

Когда, спустя одиннадцать лет после революции, Воробьянинов вновь возникает на пороге бывшего дома, дворник Тихон, с тоской вспоминающий былые времена и своего господина, восклицает: « Барин! <���…> Из Парижа! »

Это восклицание будто отсылает к завязке «Вишневого сада». Раневская возвращается из Парижа, и верный лакей Фирс встречает ее словами: « Приехали из Парижа… <���…> Барыня моя приехала! Дождался…»