Виталий Смирнов - На переломе

Вы уверены в невиновности одного из первых Маршалов Советского Союза Тухачевского? Познакомьтесь с некоторыми выдержками из его показаний в мае 1937 года, написанных им собственноручно чётким, ровным почерком: «Начало моих отношений с немцами относится к периоду учений и манёвров в Германии, на которые я был командирован в 1925 году. Сопровождавший меня капитан фон Цюлов говорил по-русски, много раз останавливался на вопросе общих интересов СССР и Германии и возможной войне с Польшей, знакомил меня с методикой боевой подготовки рейхсвера и, в свою очередь, очень интересовался основами только что вышедшего Полевого устава РККА 1925 года. В 1926 году фон Цюлов присутствовал на манёврах в Белоруссии, где я встретился с ним и мы продолжили разговор. Я ознакомил фон Цюлова с организацией нашей дивизии, дивизионной артиллерией и с соотношением между пехотой и артиллерией».

«…Около 1925 года я познакомился с Домбалем, командуя в то время Белорусским военным округом… Во все эти встречи Домбаль постоянно возвращался к вопросам о войне между Польшей и СССР… В разговорах с ним (Тухачевский в это время был начальником штаба РККА. – В. С. ) я рассказывал об организации нашей дивизии, об основах современного боя, о методах нашей тактической подготовки, а также, говоря об условиях войны между нами и Польшей, указал на то, что мы должны были в силу запаздывания и развёртывания сосредоточить на границе с Польшей крупные силы, которые я Домбалю перечислил».

«…Зимой с 1928 по 1929-й, кажется, во время одной из сессий ЦИКа, со мною заговорил Енукидзе, знавший меня с 1918 года и, видимо, слышавший о моём недовольстве своим положением и о том, что я фрондировал против руководства армии. Енукидзе говорил о том, что политика Сталина ведёт к опасности разрыва смычки между рабочим классом и крестьянством, что правые предлагают более верный путь развития… Я рассказал Енукидзе о большом числе комполитсостава, не согласного с генеральной линией партии, и о том, что я установил связи с рядом командиров и политработников, не согласных с политикой партии. Енукидзе ответил, что я поступаю вполне правильно и что он не сомневается в том, что восторжествует точка зрения правых… На XVI партийном съезде Енукидзе имел со мной второй разговор, говорил, что правые хотя и побеждены, но не сложили оружия, перенося свою деятельность в подполье. Поэтому, говорил Енукидзе, надо и мне законспирированно перейти от прощупывания командно-политических кадров к их подпольной организации на платформе борьбы с генеральной линией партии за установки правых».

«…В августе 1932 года я поехал в отпуск на Кавказ. На станции Белан меня встретил командарм РККА Смолин. Он жаловался на плохое отношение к нему наркома. В дальнейших наших разговорах выяснилось несогласие Смолина с генеральной линией партии, и я предложил ему вступить в группу, которую я нелегально сколачиваю в армии на основе платформы правых. Смолин согласился. Я спросил его, кого он считал бы возможным привлечь к нашей организации, и он указал на своего начальника Алфузо… Насколько я помню, в том же 1932 году мною был завербован в члены антисоветского военно-троцкистского заговора бывший заместитель начальника ВВС Наумов, которого я знаю давно, в частности и по ЛВО (Ленинградский военный округ. – В. С. )».

«Примерно в тот же период, то есть в 1933 – 1934 годы, ко мне в Москве зашёл Ромм и передал, что должен сообщить мне новое задание Троцкого. Троцкий указывал (экий начальник! – В. С. ), что нельзя ограничиваться только вербовкой и организацией кадров, что нужна более действенная программа, что германский фашизм окажет троцкистам помощь в борьбе с руководством Сталина и что поэтому военный заговор должен снабжать данными германский генеральный штаб, а также работающий с ним рука об руку японский генеральный штаб, проводить вредительство в армии, готовить диверсии и террористические акты против членов правительства. Эти установки Троцкого я сообщил нашему центру заговора.

В 1933 году у меня был первый разговор. Мне с Поповым пришлось пойти на квартиру к больному Бухарину. По согласованию вопроса о телемеханическом институте мы с Поповым стали прощаться. Бухарин, пока Попов шёл к двери, задержал меня за руку и скороговоркой сказал, что ему известно о моей работе по организации военного заговора, что политика партии губительна, что надо обязательно убрать Сталина и что поэтому надлежит всячески форсировать организацию и сколачивание заговора».

«…После опытных учений 1933 года, в начале зимы, ко мне в кабинет зашёл однажды Каменев С. С. и стал говорить о своих выводах по опытным учениям. После длительного разговора Каменев долго ещё не уходил, и я понял, что он хочет поговорить о чём-то другом. Я ему сказал: «Очень советую вам, Сергей Сергеевич, держите поближе связь с Апогой». На что Каменев ответил, что с Апогой он связан очень тесно, но что также хочет связаться и со мной. Я начал говорить об ошибках армейского и партийного руководства. Каменев стал вторить моим словам, и я предложил ему стать участником заговора. Каменев сразу же согласился. Я сказал ему, что мы будем считать его членом центра заговора, сообщил ему мои разговоры с Енукидзе и Бухариным, а также с Роммом.

Первоначально Каменеву была поставлена задача вредить в области военного хозяйства, которым он руководил как третий заместитель наркома. Затем большую вредительскую работу Каменев развернул как начальник ПВО. Противовоздушная оборона таких важнейших объектов, как Москва, Ленинград, Киев, Баку, проводилась им таким образом, чтобы площадь, прикрываемая зенитным многослойным и однослойным огнём, не соответствовала наличным артиллерийским зенитным средствам, чтобы аэростаты заграждения имелись в недостаточном числе, чтобы сеть ВНОС имела не собственную проводку, а базировалась на сеть наркома связи и т. п.».

«По мере получения директив Троцкого о развёртывании вредительской, шпионской, диверсионной и террористической деятельности центр заговора, в который, кроме меня, входили в порядке вступления в заговор Фельдман, Эйдеман, Каменев, Примаков, Уборевич, Якир, с которыми были тесно связаны Гамарник и Корк, давал различным участникам заговора установки для их деятельности, вытекавшие из вышеуказанных директив. Члены центра редко собирались в полном составе, исходя из соображений конспирации. Чаще всего собирались отдельные члены, которым по каким-либо служебным делам приходилось встречаться.

Таким образом, развивая свою платформу от поддержки правых в их борьбе против генеральной линии партии, присоединяя к этому в дальнейшем троцкистские лозунги, в конечном счёте антисоветский военно-троцкистский заговор встал на путь контрреволюционного свержения советской власти, террора, шпионажа, диверсии, вредительства, пораженческой деятельности, реставрации капитализма в СССР» [8] Тухачевский М. Как мы предавали Сталина. М.: Алгоритм, 2013. .