Виталий Смирнов - На переломе

Внимательно изучив архивы и не найдя в них документов, содержащих планы вторжения Красной Армии в Европу, М. Солонин весьма вольно толкует многочисленные материалы о планах наступления советских войск на западном направлении, будто не имеет ни малейшего представления о том, что наступательная доктрина по отношению к оборонительной тактике была у советского командования приоритетной. Это негативно сказалось на первых месяцах Великой Отечественной войны, когда Красная Армия, не успев сдать оборонительные позиции, тут же стремилась начать контрнаступление и несла огромные жертвы. Разумеется, советские военачальники прекрасно понимали, какую роль может сыграть фактор внезапности, и учитывали его в своих стратегических планах, но это отнюдь не значит, что Сталин собирался внезапно вторгнуться в Европу, но упустил свой шанс. Не следует отождествлять и другой основополагающий принцип военной доктрины «Бить врага малой кровью и на его территории» с захватнической политикой Советского Союза.

Не удовлетворённый тем, что военно-историческое сообщество проявляет мало внимания к версии автора «Ледокола», Марк Солонин даже разразился инвективой в адрес тех, кто отреагировал на неё молчанием, обвинив их в капитулянтстве. Молчание официальной науки, считает апологет суворовской концепции, – это не просто «знак согласия» с возмутителем спокойствия. «Это белая простыня капитуляции, свисающая с подоконника генеральских дач. Имея в своём распоряжении все архивы России, имея толпу штатных, оплаченных за счёт налогоплательщиков подчинённых, они так и не смогли за двадцать лет предъявить «народу и миру» ни одного документа, подтверждающего миролюбивые устремления Сталина». Но и приводимые М. Солониным контраргументы далеки от убедительности.

Кстати, заблуждается он и по поводу того, что за два двадцатилетия не появилось ни одной альтернативной концепции по отношению к версии В. Суворова. Появилась. И принадлежит она Евгению Резонтову, автору книги «Расшифрованный Сталин», о котором я уже упоминал. Она не содержит эпатажных заявлений в духе В. Суворова и М. Солонина, в которых Сталин предстаёт таким же ненасытным маньяком-вампиром, ни в чём по своим замыслам не уступающим Гитлеру. Да, пожалуй, и традиционна для историографии Великой Отечественной войны. Она представляет собой анализ вариантов советского вооружённого отпора врагу, разработанных в Генеральном штабе, и выбор наиболее предпочтительного из них для сохранения наибольшей боеспособности Красной Армии. Такая работа проводилась советским командованием со второй половины тридцатых годов, поскольку предполагаемый противник был известен, неизвестно было только, с каких направлений он будет вторгаться, и в соответствии с этим готовились разные варианты. Утешительных среди них было мало. В штабных играх побеждали тоже преимущественно «синие» (нападающие), а не «красные» (обороняющиеся).

По моим предположениям, решение подобных задач было предложено во время следствия и крупным военачальникам в 1937 году, арестованным по подозрению в антисоветском заговоре. Не ради того, чтобы они скоротали время до судебного процесса, а ради того, чтобы, с одной стороны, использовать их интеллектуальный потенциал (не задарма же их кормить!) и попутно выяснить, какие сведения могли они сообщить фашистской Германии и какие формы вредительства ими предпринимались и рекомендовались своим коллегам из вермахта. Во всяком случае, такие аналитические обзоры, весьма обширные, содержатся в следственных документах Тухачевского и Уборевича. Причём в этих разработках содержится и полемика по вопросам стратегии и тактики «наших» войск (так арестанты продолжают называть Красную Армию) не только между собою, но и критические замечания в адрес Генштаба.

Тухачевский решал задачку обстоятельно, с хорошим знанием территорий, прилегающих к границам Советского Союза (опыт войны с Польшей в двадцатые годы не прошёл для него бесследно), стратегии и тактических принципов ведения боёв немецкой армии, тактико-технических характеристик вооружения обеих их, прусских традиций в вермахте и многих неискоренимых недостатков командного состава советской армии. Думаю, что эти следственные материалы могли бы с интересом прочитать в нашем Генеральном штабе (если бы это было дозволено). И не только с интересом, но и с пользой для себя. Правда, за четыре года – с 1937 по 1941-й – политическая карта Европы усилиями Гитлера и в меньшей мере Сталина значительно изменилась, и не все рекомендации Тухачевского могли быть реализованы. Но его прогнозы относительно территорий, которые более всего заинтересуют в намечавшейся войне, и стратегических направлений, на которых будут наиболее ожесточённые сражения и где Красная Армия может потерпеть поражения, во многом подтвердились.

Тухачевский понимал бесперспективность войны Германии с такой мощной державой, как Советский Союз. Главная слабость нацистского государства, считал он, это отсутствие ресурсов, необходимых для длительной войны, и думал, что Гитлер начнёт вторжение с территорий, развитых в промышленном отношении, то есть, скорее всего, с Украины, хотя, возможно, и с Белоруссии. В тактическом плане предпочтительнее. А потом двинется на юг. В одной из встреч с гитлеровским генералом Рунштедтом он поинтересовался, «на каком направлении следует ожидать наступления германских армий в случае войны с СССР, а также в котором году следует ожидать германской интервенции». Рунштедт уклончиво ответил, что «направление построения главных германских сил ему неизвестно». Но он имеет директиву передать, что «главным театром военных действий, где надлежит готовить поражение красных армий, является Украина». По вопросу о годе интервенции генерал сказал, что определить его трудно.

В апреле 1936 года происходила в Москве стратегическая игра, организованная Генеральным штабом РККА, в которой Якир командовал польскими, а Тухачевский германскими войсками. «Эта игра, – признался он, – дала нам возможность продумать оперативные возможности и взвесить шансы на победу для обеих сторон как в целом, так и на отдельных направлениях для отдельных участников заговора. В результате этой игры подтвердились предварительные предположения о том, что силы (число дивизий), выставляемые РККА по мобилизации, недостаточны для выполнения поставленных ей на западных границах задач. Допустив предположение, что главные германские силы будут брошены на украинское направление, я пришёл к выводу, что если в наш (имеет в виду советский. – В. С. ) оперативный план не будут внесены поправки, то сначала Украинскому, а потом и Белорусскому фронтам угрожает весьма возможное поражение. Если же к этому добавить вредительские действия, то эта вероятность ещё более возрастает.