Виталий Смирнов - На переломе

В ходу у минкиных и другая версия – о том, что в первые десять дней с немцами никто не воевал, потому что «народ – и, соответственно, армия – не хотел умирать за советский строй, за сталинский социализм, за диктатуру пролетариата. Но потом, когда народ понял, что фашисты хуже большевиков, начало расти сопротивление врагу и война превратилась в отечественную» [12] Попов Г. Х. Заметки о войне. М.: ООО «Агентство «КРПА Олимп», 2005. С. 192. . Она рождена одним из первых постсоветских квазилибералов, человеком вроде бы здравомысленным в отличие от А. Минкина, но тоже не из благих побуждений, и легко опровергается свидетельствами принимавших участие в первых июньских боях 1941 года немецких военачальников, которых трудно заподозрить в добрых чувствах к Красной Армии. «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, – отмечает начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блюментрит, – что такое Красная Армия. Наши потери достигли пятидесяти процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжёлых орудий и бомбёжку с воздуха… Поведение русских войск даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение. Даже будучи окружёнными, русские держались за свои позиции и сражались». Это на Западном фронте. Но и на других фронтах советская армия сражалась не менее мужественно. Оберштурмбанфюрер эсэсовских войск, которые Гитлер обычно посылал в регионы, где складывалась тяжёлая для фашистов ситуация, Пауль Карл Шмидт, автор книги «Восточный фронт», воспроизводя первые дни войны в Прибалтике, не скупится на лестные слова в адрес противника, которые опровергают откровенную ложь современных антисталинистов: «Немецкие солдаты начинали сознавать, что с таким противником нельзя не считаться… 126-я пехотная дивизия из земли Рейн-Вестфалия, сражаясь бок о бок с солдатами из Шлезвиг-Гольштейна, также на собственном горьком опыте познали силу и стойкость советских войск. То, что эта танковая война в Прибалтике не станет весёлой прогулкой, лёгким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов после начала кампании».

А вот к этим словам, господин-лакей Минкин, я вам советую особо прислушаться: «Надо раз и навсегда отказаться от кое для кого весьма удобных, но совершенно неверных (курсив мой. – В. С. ) настроений о том, будто Красная Армия и русский народ только и мечтали о приходе немцев. Это представление ни в малейшей степени не отвечает действительности. Признавая наличие элементов пораженчества в армии и народе, необходимо в оценке его строго соблюдать пропорции. К тому же пораженчество было довольно скоро изжито даже в этих скромных размерах. Этому способствовало то, что завоеватель очень скоро сбросил маску «освободителя народов» и явился русскому народу во всей реальности жестокого, бездушного поработителя». Слова эти принадлежат Б. Двинову, автору книги «Власовское движение в свете документов», изданной в Нью-Йорке ещё в 1950 году. А почему надо прислушаться? Да потому, что их сочувственно цитирует в книге «Плен» (М., 2005) Арон Шнеер, ваш соплеменник. Только порядочный…

Факты, приведённые мною, говорят о том, что при всей спешности подготовительных действий, имевших массу недостатков, в чём повинно руководство, Красная Армия и весь советский многонациональный народ в тылу, самоотверженно трудившийся над повышением её боеспособности и бескорыстно помогавший ей материально своими невеликими финансовыми накоплениями, сумел выстоять как в начальный период войны (пожалуй, самый сложный), так и в последующие, изобиловавшие трагическими событиями, и довести эпохальное сражение до победного итога, свидетельствовавшего не только о единстве сложившегося за два десятилетия гражданского общества, но и о стойкости и мужестве русского солдата, как бы ни пытались принизить эти качества его те, кому за три последних десятилетия удалось успешнее, чем фашистскому фюреру, разрушить всё созданное, переиначив предыдущее государственное устройство страны. А вместе с этим – и смысл человеческого существования.

И если мы сейчас не на словах, а на деле хотим восстановить объективную картину исторического развития страны, то первоочередной задачей несуществующего гражданского общества должно стать превращение России из империи Лжи в государство, где первостепенной нравственной ценностью станет Правда. Без этого никакие политические и экономические модернизации не будут иметь успеха. Ведь ложь – это питательная среда всех наших общественных неустройств и, в первую очередь, неискоренимой коррупции. Для дальнейшего успешного созидания страны необходимо победить мировую, отнюдь не мирную ложь и искоренить собственную.

С падением Минска, первой из крупных городов СССР жертвы фашистского нашествия, беды Западного фронта не окончились. На следующий день после захвата белорусской столицы, то есть 29 июня, части 20-й танковой дивизии соединились в этом месте с 18-й танковой дивизией из группы Гудериана и замкнули кольцо вокруг 3-й и 10-й советских армий. В кольцо попали почти три десятка дивизий, которые в труднейших условиях бились до 8 июля, сдерживая половину войск группы армий «Центр». Из «котла» удалось прорваться двум группам в несколько тысяч человек. В районе Белостока и Волковыска немцы захватили в плен 116 тысяч человек. Фашистскими трофеями стали 1,5 тысячи орудий, без малого 2 тысячи танков и бронемашин, 327 самолётов. В день окружения Совет Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) приняли директиву о развёртывании на прифронтовых территориях партизанского движения. Кому удавалось вырваться из окружения, продолжали борьбу с врагом в партизанских отрядах, о чём забыл сказать М. Солонин, давший уничтожающую характеристику так называемым дезертирам и паникёрам, в сборище которых превратилась советская армия, столкнувшись в первые дни войны с гитлеровскими войсками.

К концу июня Сталин понял, что для отражения агрессии необходима мобилизация всех сил страны. С этой целью был создан чрезвычайный орган – Государственный Комитет Обороны (ГКО), сосредоточивший в себе всю полноту власти – государственной и партийной. Его решения подлежали беспрекословному выполнению.

Белорусская оборонительная операция оказалась для Красной Армии безуспешной. Из 44 дивизий, первоначально входивших в состав Западного фронта, за 18 дней боёв 24 дивизии погибли полностью, остальные, если брать усреднённые цифры, потеряли до 60 процентов своего состава. Безвозвратные потери составили свыше 340 тысяч человек. Воюющая армия лишилась (округлённо) 4800 танков, 9400 орудий и миномётов, 1780 боевых самолётов. Тыл фронта утратил 1770 вагонов боеприпасов, свыше 2 тысяч тонн смазочных материалов и почти 18 тысяч тонн горючего. И это только на одном фронте. Картина безрадостная.