Андрей Игонин - Москва и москвичи, претендующие на власть. Обыденная психология и социальная ориентация

Одно время, когда после романов А. Рыбакова отмечался всплеск интереса к людям, живущим в арбатских переулках, писали об имеющихся у них дореволюционных корнях. То ли речь шла о московской аристократии, то ли, наоборот, об обслуге этой самой аристократии (именно на Арбате жили обслуживающие элиту портные, сапожники, кондитеры и проч.). Но если в арбатскую субкультуру и влились струйки очень старых традиционных российских групп населения, то они, конечно, играли в ней сугубо второстепенную роль. Основная часть жителей Арбата укоренилась там в советское время.

Кунцевская субкультура была основана, как уже говорилось выше, на полуграмотных выходцах с периферии – «красных выдвиженцах». Потом они, правда, могли достигать определенных кондиций и переходить в разряд представителей арбатской субкультуры. В том, что в сталинско-брежневские времена была постоянная потребность в притоке этих кадров с периферии, был свой сокровенный смысл. Охлократы, стоящие на вершине пирамиды власти, чувствовали, что легко становятся игрушками в руках изощренных представителей московской элиты, и лишь мощный противовес в виде все новых генераций периферийных выдвиженцев позволял сохранять стабильность. Столь же закономерным было перемещение работников центрального партийного аппарата из Москвы на периферию: на повышение или, наоборот, на понижение. Ротация кадров была одной из важных сторон функционирования системы.

Такого рода номенклатурный отбор является, по-видимому, одним из основных принципов функционирования тоталитарной власти вообще. Но, как бы то ни было, именно люди кунцевского типа по своим психологическим особенностям и привычкам повседневной жизни являлись представительными (репрезентативными) по отношению ко всему слою руководящих работников огромной страны, большинство из которых было сосредоточено, естественно, не в Москве, а на местах, в областных центрах и столицах союзных автономий. Поддержание такого баланса было возможно только при условии максимальной концентрации власти в ЦК КПСС и наличии жестокого карательного аппарата. Крушение коммунистического режима привело, кроме всего прочего, к нарушению баланса между властью в столице и на периферии.

Если представители московской кунцевской субкультуры были почти такими же, как и номенклатурщики с периферии, то люди арбатского типа были в масштабах страны более уникальными. Аналогичный довольно представительный слой такого населения имелся лишь в Петербурге. Совсем небольшие сходные группы составляли часть населения Киева, Новосибирска, Ростова, Риги, Екатеринбурга, Одессы и некоторых других крупных городов страны. Между представителями аналогичных субкультур этих городов поддерживались родственные и дружеские связи. Пока существовал СССР, представители арбатской субкультуры довольно легко, по сравнению с другими жителями, перемещались в пределах вышеуказанного перечня населенных пунктов.

Термин «арбатская субкультура» является, конечно, условным, еще и потому, что люди с такими же культурными ценностями и традициями живут не только на Арбате, но и во многих других районах Москвы, предпочитая все же селиться поближе к центру Москвы. Жить в центре, где разместились их удачливые родственники и друзья, в этой группе населения всегда считалось особо престижным.

Точно так же необязательным для людей кунцевского типа было жить именно в районе Кунцево. В Москве существует более сотни так называемых элитных домов брежневско-горбачевских времен постройки. Расположены они либо в центре (многие даже в пределах Садового кольца), либо в более отдаленных местах, в основном в западных районах столицы (как и «Царское село» в Кунцево). Роза ветров, экологическая, да и социальная обстановка делают эти районы города наиболее благоприятными для проживания. Нынешние власти и «новые русские» также предпочитают селиться на западе Москвы.

Касаясь этнической принадлежности каждой из трех субкультур – арбатской, кунцевской и пролетарской, – надо сразу сказать, что ни одна из них никогда не состояла из представителей только одной какой-либо нации, но определенные различия такого рода несомненно существовали. Во-первых, этнический состав представителей кунцевской субкультуры был более однородным, чем этнический состав лиц, относящихся к арбатской и пролетарской субкультурам.

Это было заметно даже по внешнему виду людей из Кунцево, принадлежащих, как правило, к славянскому типу. Ни для кого не является секретом, что в соответствии с проводившимся в течение ряда десятилетий партийным номенклатурным отбором предпочтение при назначении на начальственную должность отдавалось представителям именно славянских национальностей.

В горбачевско-брежневские времена, исходя из принципа землячества и кумовства, на номенклатурные должности выдвигались жители славянского происхождения юго-запада СССР. Вот почему речь большого начальника обязательно отличалась фрикативным (мягким) «г» и всеми другими особенностями юго-западного диалекта. Если ты попал в те времена в номенклатурную обойму, изволь говорить именно таким образом, будь ты выходец из Петербурга, Калуги или Рязани. Впрочем, эта тема уже достаточно обыграна юмористами 80-х годов.

Поскольку люди с Арбата такой селекции не подвергались, они были гораздо более разнообразны по своему генотипу. Среди них были представители наиболее социально активных (по меркам, разумеется, бывшего СССР) этносов: русские, украинцы, евреи, татары, армяне, греки, грузины, латыши и пр. Речь не шла о каких-либо замкнутых национально-религиозных общинах. Социальные катаклизмы первых десятилетий советской власти жестоко перемешали представителей разных национальностей. Преобладали смешанные браки.

Это не исключало наличия отдельных групп, в которых концентрация лиц одной из перечисленных национальностей была больше, чем в среднем по всему слою представителей арбатской субкультуры. Но эти группы выглядели объединенными скорее не по национальному признаку, а по принципу дружеских связей, общих профессиональных или общественных интересов. Принадлежность к такой группе несомненно давала определенные преимущества с точки зрения адаптации в Москве, которая, как известно, не верит ничьим слезам. Советская власть, когда была сильна, сурово, хотя и безуспешно боролась с социальными группами такого типа, которые она не могла жестко контролировать. Поэтому сообщества представителей арбатской субкультуры часто прикрывались внешне какими-либо легальными, с точки зрения идеологии, вывесками типа обществ путешественников, знатоков искусства или литературы, автолюбителей.