Олег Матвеев - От конфронтации в советско-американских отношениях к ядерному разоружению (1972–1991 гг.): история и политика

В условиях, когда США признали невозможным отказаться от взаимного гарантированного уничтожения за счет продолжения наращивания превосходства в наступательных потенциалах, построение системы противоракетной обороны выглядело способом лишить Советский Союз возможности угрожать территории США или, как минимум, минимизировать ущерб, который советские стратегические силы способны нанести, до «приемлемого уровня» и тем самым лишить Советский Союз возможности «гарантированного уничтожения» Соединенных Штатов. Кроме этого, США не скрывали того, что их программа противоракетной обороны может быть использована как средство давления на Советский Союз в целях заставить его пойти на переговоры об ограничении вооружений и прекратить собственную противоракетную программу [31] См.: Подвиг П.Л. Противоракетная оборона как фактор стратегических взаимоотношений СССР/России и США в 1945–2003 гг. С. 103. .

Последнее обстоятельство стало особенно актуальным после того, как Советский Союз приступил в 1966 г. к массированному развертыванию новых межконтинентальных баллистических ракет. Эта программа в итоге оказала наиболее сильное влияние на политику США в области как наступательных, так и оборонительных вооружений. В области наступательных вооружений масштабное развертывание новых ракет предопределило начало осуществления Соединенными Штатами программы оснащения баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения на цели (работы по созданию системы противоракетной обороны Москвы также оказали большое влияние на эту программу). В области противоракетной обороны, сомнения в отношении способности системы противоракетной обороны осуществить защиту территории США, существовавшие до начала развертывания Советским Союзом баллистических ракет нового поколения, только укрепились. В итоге наращивание советского наступательного потенциала окончательно утвердило мнение о невозможности одностороннего гарантированного уничтожения [32] См.: Подвиг П.Л. Противоракетная оборона как фактор стратегических взаимоотношений СССР/России и США в 1945–2003 гг. С. 103–104. .

Оценивая позицию США в отношении ограничения наступательных и оборонительных систем вооружений, заметить, что усилия, направленные на ограничение систем противоракетной обороны и предотвращение гонки наступательных вооружений, стали основой политики США только после того, как Советский Союз на практике продемонстрировал, что он в состоянии осуществить масштабное развертывание наступательных средств. До этого момента сторонникам ограничения противоракетных систем не удавалось получить поддержку, необходимую для того, чтобы воплотить свои предложения в конкретные политические шаги.

Мнение Советского Союза по вопросу о взаимосвязи наступательных и оборонительных вооружений в силу совершенно другого статуса его стратегических сил не во всем совпадало с позицией США. Как можно было видеть, основным фактором, определявшим политику США в области противоракетной обороны, было стремление минимизировать ущерб, который способны были нанести Соединенным Штатам стратегические силы Советского Союза. Такой подход в свою очередь находился в полностью соответствовал традиции «минимизации ущерба», которая являлась значимым компонентом существовавшей в США стратегии применения ядерного оружия [33] См.: Там же. С. 104. .

Советский Союз не обладал возможностью ставить перед своими стратегическими силами задачи минимизации ущерба даже в том случае, если бы имелась возможность нанести упреждающий удар. Дисбаланс в количестве стратегических носителей и сравнительно невысокая точность баллистических ракет не позволяли Советскому Союзу осуществить противосиловой удар [34] См.: Волков Е. Б., Норенко А. Ю. Ракетное противостояние. М.: СИП РИА, 2002. С. 73. . Как результат, наращивание США своего ядерного потенциала в ответ на развертывание Советским Союзом своих ракет или в ответ на создание системы противоракетной обороны с точки зрения Советского Союза не приводило к качественному изменению ситуации (в отличие от США, для которых увеличение советского потенциала означало качественное изменение характера угрозы).

В целом, несмотря на определенную обеспокоенность по поводу возможностей американских противоракетных систем и понимание технологического превосходства, которым США обладали в этой области в конце 1960-х гг., в Советском Союзе не воспринимали развертывание противоракетной обороны в качестве основной угрозы своим стратегическим силам. Соответственно, в Советском Союзе не видели непосредственной необходимости отвечать на развертывание противоракетной обороны наращиванием количества развернутых ракет сверх того, что было сделано в 1966–1969 гг. Советский Союз больше уделял уровню наступательных вооружений США.

Несмотря на то, что взаимосвязь стратегических наступательных и оборонительных вооружений была осознана уже на достаточно ранних стадиях формирования стратегических взаимоотношений Советского Союза и Соединенных Штатов, трансформация этого понимания в конкретные политические шаги к началу переговоров об ограничении систем противоракетной обороны происходила продолжительное время. Одновременно, как можно видеть из анализа программ противоракетной обороны, осуществлявшихся в США и в Советском Союзе, есть все основания полагать, что масштаб программ противоракетной обороны в любом случае был бы ограничен, так как к моменту начала переговоров в обеих странах было достигнуто понимание технической невозможности осуществления защиты территории страны от массированного ракетно-ядерного удара [35] См.: Подвиг П.Л. Противоракетная оборона как фактор стратегических взаимоотношений СССР/России и США в 1945–2003 гг. С. 105 – 106. .

Вероятно, этим не исчерпывались причины перемен, обозначившихся к началу 1970-х гг. в американской политике и сделавших возможными позитивные сдвиги в советско-американских отношениях.

Обсуждение вопросов ограничения стратегических вооружений началось 17 ноября 1969 г. в Хельсинки, и оно послужило началом многолетнего процесса переговоров по ограничению стратегических ядерных вооружений, который стал барометром советско-американских отношений. Впоследствии состоялось семь раундов переговоров (попеременно в Хельсинки и в Вене, затем в Женеве), которые продолжались 30 месяцев не только из-за сложности решаемых проблем, но и потому, что администрация Р. Никсона стремилась «дозировать» прогресс на переговорах в зависимости от «поведения» СССР в целом в международных событиях и прежде всего в отношении войны во Вьетнаме.